Ярославский киноклуб «Нефть», естественно, закрыт – COVID на дворе. Иметь киноклуб – бизнес, по нашим временам, мягко (мягко, насколько возможно), (еще мягче) говоря, с точки зрения выгоды сомнительный. Однако у совладельца «Нефти», Андрея Алексеева, график работы плотнее, чем до пандемии. Его проект «Локдаун» (серия онлайн-бесед с ярославскими предпринимателями) отличается от сюжетов официальных СМИ примерно как турецкий кофе от воды, которой помыли чашку из-под кофе растворимого. Пардон за резкость, коллеги, никому своего мнения не навязываю, но я так вижу, после четверти века работы в журналистике. Откуда плюшки? Как получилось? Что дальше?
- Андрей,"Локдаун" – что это? Попытка построить свое видео-шоу в -духе «Вечернего Урганта», «Невзоровских сред» и т.д. или просто пришлось заняться чем-то, пока простаивает на карантине «Нефть»?
- Вопрос поставлен правильно, ребром. Конечно, у меня не было задачи повторить успехи наших супер-мега-гипер успешных коллег. Просто именно сейчас сам Бог велел всем, кто способен что-то сказать, идти в Интернет. Это логичный выход, выхлоп энергии, если угодно. Да, я, наверное, не стал бы этим заниматься, если бы не появилось столько свободного времени. Но мой основной бизнес временно приостановился, а энергии много. Исторический момент, который мы переживаем, настолько уникален, что грех не делать что-то в сфере медиа. Я и взялся за эфир.
- Немного о деньгах. В чем интерес фонда Фридриха Науманна в вашей работе? Это грант? Можно ли считать Вас иностранным агентом?
- По логике наших властей иностранным агентом сегодня можно считать любого, кто регулярно выезжает за границу и взаимодействует с организациями, которые физически находятся за рубежами нашей огромной Родины. В этом смысле у нас примерно треть страны - иностранные агенты. Фактически, галочки «иноагент» у нас нет, может быть, «пока нет». Возможно в документах надзирающих органов эта галочка уже есть, но мне это неведомо, да я и не хочу об этом знать.
Теперь о деньгах и интересах нашего ключевого партнера. «Локдаун» родился в сотрудничестве с несколькими коммерческими и не совсем коммерческими организациями. Но изначальным системообразующим фундаментом был совместный с Фондом Фридриха Науманна проект, который мы запустили ещё в январе 2020 года, за несколько месяцев до коллапса имени COVID-19. Весь 2020 год был провозглашен фондом Фридриха Науманна годом интереса к предпринимательству в целом. Мы обратились к этой теме. Начали делать встречи с ярославскими предпринимателями в формате «Нефть. Talks» на площадке киноклуба «Нефть».
Пришел COVID, работать в киноклубе стало нельзя, мы предложили коллегам перевести проект в онлайн-формат. «Локдаун» стал серией рассказов о том, как предприниматели, пострадавшие от кризиса, вызванного коронавирусом, справляются с ситуацией. Я начал с собственной истории, поскольку мы - пострадавшая отрасль, яркий пример. Затем обратились к тем, кого знаем в Ярославле, потом не только в Ярославле, круг расширился, и «Локдаун» обрел регулярный формат. Мы перевели изначально заявленную в январе тему в онлайн, и анализируем изменившуюся обстановку.
- То есть фонд Фридриха Науманна стал Вашим стратегическим партнером потому, что Вы вписались в его тематику?
- Именно так. И это случилось задолго до кризиса. Это не грант, а постоянное сотрудничество.
- Как Вы думаете, почему у Вас получаются живые, интересные эфиры, а у ярославского телевидения не получаются?
- Надо признать, телевидение в нашу эпоху окончательно трансформировалось, стало орудием пропаганды, и только им. Даже когда они берутся за программу «Спокойной ночи, малыши», или утреннюю проповедь пастыря – все превращается в пропаганду определенных идей. Работают под прессом цензуры, да и самоцензуры тоже. Ко всему этому примешивается желание то ли угодить народным массам, то ли направить внимание аудитории на второстепенные или низкопробные темы. Такой «коктейль» - это приговор. При всем своем профессиональном опыте, при наличии всех необходимых кадров, ресурсов, финансов, телевидение, к сожалению, не представляет интереса для думающей и ищущей аудитории. Автоматически получается, что мы занимаем нишу, предназначенную как раз для аудитории, которая не смотрит телевизор. Это сложно, мы вынуждены постоянно работать над качеством своего продукта. Нельзя «ронять планку», надо совершенствоваться, быть интересным, при этом отказываясь подчиняться как раз «законам жанра», которыми руководствуется ныне существующее телевидение.
- Как Вы ищете интересных собеседников? Вас просто знают и поэтому идут на контакт, или на Вас работает штат осведомителей и информационных агентов?
- Конечно же, у нас в штате нет никого, кто мог бы заниматься подбором гостей, редактурой, предварительной, или текущей. У меня в команде один технический специалист, он обеспечивает выход в эфир. 4 июня мы перешли из формата ежедневного ток-шоу в формат еженедельного шоу с несколькими рубриками, которые записываются в других городах и весях. С этого времени у меня появилось усиление, в виде команды молодых журналистов из "Медиа-академии". Мы привлекаем их для создания выездных сюжетов. А поиск респондентов – моя забота. Метод - единоличный мозговой штурм. База данных - мои связи, образовавшиеся за последние годы, благодаря активности в социальных сетях и возможности дотянуться до человека в Интернете.
- Речь не только о том, как найти собеседника. Очень многие предприниматели предпочитают хранить молчание. Вам часто отказывают? И из-за чего?
- За эти три с лишним месяца существования проекта было несколько случаев, когда собеседники отказывались от участия в эфире. Единичных случаев. Я подозреваю, что виною тому удивительный фактор – эти люди не хотели бы «засветиться» в либеральном контексте. Вокруг меня сохраняется некий флер оппозиционности. Я уже давно пытаюсь от него избавиться. Все связанное с оппозицией было давным-давно, в другой жизни, и уже не имеет для меня веса. Я давно отказался от каких бы то ни было политических амбиций. Но, тем не менее, есть люди, опасающиеся появляться в наших эфирах. Видимо предполагают, что эфиры мониторят люди, представляющие некую опасность, угрозу. По-моему, это забавно.
- В последнее время Вы делаете своеобразные телемосты с зарубежными респондентами. Тут и Швейцария, и США, и даже Фиджи. Как Вы находите «своих» людей за границей? Это все ваше киношное всепроникающее око? Или просто ищите отзывчивых людей в Интернете, и они сами готовы все рассказать и показать?
- Возьмем для примера самое экзотическое – Фиджи. Сюжет родился спонтанно. Я прочитал историю Андрея Смирнова, который застрял на Фиджи из-за COVID-19. С помощью фейсбука «дотянулся» до Андрея за 15 минут. Выяснилось, что у нас общий круг интересов, он содержит свой киноклуб в Ижевске, нам было, о чем поговорить. А затем уже я предложил ему рассказать, как живется на Фиджи. Все остальные контакты за рубежом – это мои знакомые, которых разбросало по всему миру. Их все больше, мои хорошие знакомые регулярно переезжают за границу, и там остаются. Меня это не может не расстраивать, но я рад, что они сохраняют наши контакты.
- Почему Вас вдруг заинтересовал средний и малый бизнес Ярославля? Им обычно мало интересуются и журналисты, и власти… Это пандемия, или есть особый интерес? Есть связь с поиском источников финансирования?
- Вовсе не «вдруг» и основная причина – не сотрудничество с Фондом Фридриха Науманна. Малый бизнес – отнюдь не надуманная тема, она касается лично меня. Я в малом бизнесе «варюсь», я в нем понимаю. Вопрос – «как выживать в таких условиях», на котором мы и строим эфир «Локдауна», для меня совсем не праздный, он личный. И вы не правы, утверждая, что малый бизнес не интересен журналистам. Сейчас именно в эту тему все резко погрузились и мгновенно «стали специалистами». Условно говоря, «Титаник» тонет, и истории пассажиров, которые пытаются выжить - интересны, о них всем рассказывают.
- Причина вспышки интереса к малому бизнесу – пандемия?
- Тема актуализирована пандемией. Если бы не вирус, все бы так, сами по себе, отдельно и существовали, незаметно умирали, рождались, пытались выкарабкаться. А теперь есть возможность заявить о себе. Тем более, что нынешнее время испытывает на прочность людей, решившихся на создание собственного дела. Выживают сильнейшие, они и интересны. Те, кто резко «загнулся», мгновенно исчез из поля зрения, и не были достойны внимания.
- Не придется ли Вам менять тему, когда бизнес выйдет из моды?
- Планы фонда Фридриха Науманна на этот год достаточно четкие – в декабре они были заявлены, в январе мы начали их реализовывать. Думаю, что до конца года тема не изменится. Более того, я надеюсь, что найдутся и другие темы интересные как нам, так и Фонду. Фонд Науманна ориентирован на анализ реалий современного мира. Он «привязан» к европейским и демократическим ценностям. Мы мыслим в одном направлении. Когда мы раньше, в проекте «Нефть.FREEDOM», взаимодействовали исключительно по линии кино, мы также делали одно дело. Наши ценности во многом совпадают, нам не приходится подстраиваться, чтобы получить какое-то дополнительное финансирование. Естественным образом мы получаем поддержку наших проектов, которые существовали и без Фонда, в этом специфика.
- Можно ли считать шоу "Локдаун" «сменой вех» в Вашей биографии? Вы ведь были радиоведущим, делали прекрасные еженедельные «10 новостей», снимали фильмы про ярославскую весну, вели историко-просветительский проект о ярославском мятеже 1918 г. И после проектов гуманитарной тематики, повернулись лицом к бизнесу? Это очередная волна «творческого зуда», или все-таки всерьез и надолго?
- Я думаю эти изменения вызваны ситуацией, которую мы переживаем. Она потеряла политическую составляющую. Например, абсолютно неважной была история с внесением поправок в Конституцию. Для меня, моих коллег, многих героев моих эфиров, и просто для людей, с которыми мы общаемся. Возможно если бы не было проблем у бизнеса, не исключено, что мы сделали бы акцент – организовали кампанию «Скажи нет», призвали к бойкоту. Но этого не произошло. Мы реально занялись проблемами бизнеса. Взаимодействуя друг с другом мы набираемся сил, для нас сейчас это очень актуально. Смена вектора, и ракурса, и фокуса, связана как раз с этим. Предыдущие проекты мы могли себе позволить – не нужно думать о куске хлеба, можно заняться чем-то гуманитарным. Сейчас мы заняты вопросами выживания.
- Причин для оптимизма немного, но вдруг? Вдруг станет хорошо? И больше не надо говорить про бизнес! Тогда что?
- Да, пандемия кончится, и интерес к бизнесу у людей начнет пропадать. Бизнес опять станет органичной частью окружающей среды. Но это будет потом. А сейчас мы отслеживаем исторический контекст, который переживаем – в этом и состоит задача журналиста или человека, который вынужденно им становится. Мы отслеживаем этот контекст в нашем регионе. Когда мы перестанем думать о выживании, можно будет снова вернуться, например, к «Слову о полку Игореве». Но если по большому счету, то разговор о бизнесе уже возникал, и возникнет снова. В проекте «Было дело» мы исследовали тему ярославского купечества. Каждому ярославскому предпринимателю искали референс в историческом прошлом. Когда поднятая вирусом буря уляжется, мы все равно будем уделять внимание таким людям как Оловянишников, Пастухов, Понизовкин. В XVIII-XIX веках они делали историю этого края.
Но, в некоторой степени, такой отбор тем можно считать и смещением жизненной позиции. Проявить, как- то выразить себя политически сегодня и здесь слишком сложно, если вообще возможно. Отсюда и реакция, смена вех.
Либералы, либерасты и просто творческие люди
- Есть случаи негативной реакции на Ваши проекты? Давление со стороны власти?
- Нет, ничего серьезного. Живут в социальных сетях несколько фриков, пара недоброжелателей. Но благодаря фейсбуку, мы можем друг друга просто заблокировать, и как бы исключить из своей жизни. История с попыткой сорвать публичную премьеру фильма «Мы объявляем вам весну» в итоге ни к чему не привела. Фильм смогли увидеть все желающие, он находится в свободном доступе в Интернете, получил прокатное удостоверение Министерства культуры. По другим проектам я не ощущаю никакого давления, причин переживать и бояться нет. Однако я понимаю, что я и мои единомышленники по-прежнему находимся в некоем «либеральном лагере», куда нас однажды записали. Это лишает нас доступа к официальным медиа. Скажем, приезжает «Первый ярославский» канал снимать сюжет про наш автокинотеатр «Нефть на Маяке». Берут у меня интервью, а потом оно не попадает в финальный монтаж. Почему? Потому что я не могу появиться в эфире этого телеканала. В принципе, и Бог с ним, телезрители - не наша целевая аудитория. Мы работаем для тех, кто прекрасно знает, как нас найти и что мы исповедуем.
- Вы, как записанный в «либеральный лагерь», верите, что в современной РФ настоящие, убежденные и боевые либералы, действительно существуют? Не многовато ли их в последнее время перекрасилось в ура-патриотов?
- Что Вы, конечно, существуют! А живут они в сознании, скажем так, патриотично настроенных граждан. У этих граждан внутри головы есть некий оппонент – мифический, невидимый, но очень опасный, проамерикански настроенный враг. Этого врага кто-то, где-то, как-то, за что-то финансирует. Это и есть классический либерал, который представляет некую угрозу для ныне существующего российского государства.
- Каково Ваше творческое кредо?
- Необходимо проявлять себя творчески в том, в чем ты чувствуешь себя уверенно, по максимуму используя способности. При этом нужно оставаться правдивым, честным с собой, и, разумеется, со своими зрителями и читателями. Не менять коней на переправе, не переобуваться в воздухе, как это делают многие известные активные политические деятели в нашем регионе, и не только. Я не меняю взглядов. Не знаю, кому сказать спасибо за то, что эти взгляды сформировались – родителям, школе, вузу, или 90-м годам. Пусть будет общее спасибо.
Беседовал Дмитрий Зраднин
В публикации использовались фотографии из личного аккаунта Андрея Алексеева в соцсети фэйсбук, а также иллюстрации российско-ярославского художника-монументалиста Васи Ложкина (в миру - Алексей Куделин). Спасибо им за их многогранное творчество.
