О НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЯХ, СКОЛКОВО И НЕРЕАЛИЗОВАННЫХ ВОЗМОЖНОСТЯХ РОССИЙСКОЙ НАУКИ

- ...У нас же, смотрите, вот мы пытаемся сейчас создать инновационные проекты. Инновационная экономика, там Роснано, там Ростех, Сколково. Вы же помните длинные волны Кондратьева. Там замечательная экономическая модель, в двадцатые годы. Вот сейчас появилась эта книга итальянца, «Капитал двадцать первого века». Фактически – это продолжение вот этой кондратьевской идеи. И она же совершенно понятна. Что экономический спад возникает тогда, когда новый технологический уклад не может опереться на новые социально-экономические, социально-политические отношения. Понятно, что при рабовладении нельзя было развернуть ремесленное производство. А при феодальном обществе нельзя было развернуть там промышленную революцию. И то же самое сейчас.

При той модели социально-экономического уклада наши все эти сколковские проекты инновационные просто в принципе не могут взлететь. То есть, мы экономически очень сильно будем отставать, если мы не перестроим социально-экономическую модель. Нам, конечно же, нужно менять социально-экономическую модель. Потому что иначе мы не будем развивающейся страной. Потому что мы не сможем вот это инновационный потенциал технологий там реализовывать.

Перечислял, что один из тех факторов, которых я не вижу, я не вижу информационных каналов. Которые должны быть одним из ресурсов такого протеста. Вы говорите о результатах действия информационных каналов. Их просто нет. Да, у нас где-то уже больше десяти процентов, есть регионы до семнадцати, до двадцати процентов людей, которые привыкли получать информацию из иностранных источников. Там подключение к кабельным сетям. Все не так всё понимают. И получают там всё из иностранных информационных сайтов. Но опять-таки, кто получает? Кто получает, сходят ли они на выборы? Всё-таки на выборы у нас ходят те, в основном, кто смотрит первый канал. То есть, электорально опять-таки те, кто смотрит телевизор.

А зачем что-то менять? Сейчас же в принципе всё хорошо.

- Ну, я не могу сказать, что всё хорошо. Просто вы правильно сказали, что даже если что-то нехорошо, люди не знают, как должно быть. Поэтому он получает эту зарплату, ездит по этим дорогам. Не понимает, что может быть по-другому. И вот я не вижу протестного этого движения. Кроме того, протест, как правило, вы видите в регионах? Не знаю, как у вас в исследованиях. Там мы видим протест против каких-то местных властей. И мы видим протест против там мэрии, против местных депутатов. В каких-то регионах это дошло до губернатора. Там я не вижу этого протеста на уровне консолидированных протестов против системы. Там система сама не подвергается сомнению. И поэтому я не вижу опасности для серьёзных изменений. По поводу технологического уклада. Вот для меня очень типичный пример – это пример там с тем же графеном. Ну, сейчас изобретение. Которое приносит триллионы. Изобретено в ВТИ. Ребята там всё, получили образование в школе, получили образование в институте, закончили аспирантуру, потом российская лаборатория всё это финансировала. Но смогли они это всё развить и запатентовать, получить нобелевскую премию только в Великобритании. Да, в Манчестерском университете. А потом продали лицензию на производство самих этих аккумуляторов испанским компаниям. Ну, и в результате сейчас Англия будет получать миллиарды за это. И Испания будет на этом зарабатывать триллионы на производстве аккумуляторов для тех же автомобилей. А реально графен – это, в общем-то, спасение сейчас. Какой КПД у нас для запасания электроэнергии? Самый высокоэффективный способ запасания электроэнергии – эти вот водные насосы, которые качают вверх, а потом это опять через гидроэлектростанцию спадает. Потери пятьдесят процентов. Вот в Новосибирском Академгородке только что мои друзья изобрели там поднятие бетонных блоков. Там компьютерная система, которая управляет поднятием бетонных блоков на высоту триста метров. Потом эти блоки ночью там опускаются. И тот же самый мотор вырабатывает электроэнергию. Там под шестьдесят процентов КПД. Так Путин ездил, смотрел. Потому что шестьдесят процентов. Десять процентов разницы - это миллиарды, миллиарды, миллиарды долларов. Но всё равно это потери почти половины. Как только появляется аккумулятор, который способен, дешёвый, экологически чистый. А графен, что такое графен? Берёшь уголь, берёшь липкую ленту. Вот так положил, поднял, вот тебе и графен. Вот тебе и графеновая плёнка, да? Эта плёнка, угля у нас сколько угодно. Мы не знаем, что с ним делать. Потому что как топливо мы уже стараемся его не использовать. Вот вроде как экологически чистый материал. Плёнка и уголь. Оказывается, если эту плёнку вот на самолёт так вот наклеить, то самолёт летит, и за счёт трения воздуха полностью обеспечивает себя электроэнергией. Да? Графеновый аккумулятор для автомобиля. Если "Тесла" сейчас хвастается сейчас, что у них четыреста километров, но это ночь заряжаться. Что такое ночь заряжаться? В Европе четыреста километров – это два часа дороги. И что, я проехал два часа. Или мало того, в Европе многие за сто километров ездят на работу. Сто туда, сто обратно. Если там ещё поездил, я домой уже не вернусь. Четыреста километров это мало. Но четыреста – это же оптимально. А если чуть-чуть подсел, то уже там и триста, да? Мы же понимаем, что для нового всё считается. Да, и если ещё ты включил радиоприёмник, кондиционер, вот тебе триста, так сказать, летом. Триста – это мало. Это два часа дороги. Соответственно, если ночь заряжается. Да, сейчас придумывают систему, когда весь багажник вытаскивается, там вставляется новый багажник тебе. Но это другая история, так сказать. Совсем. А графеновый аккумулятор меньше, дешевле, лёгкий, да, вот из этой плёнки. И уже хватает на тысячу километров. Тысяча километров – это уже, в общем, день пути. Чисто психологически день, когда ездим, вряд ли больше тысячи проезжаем. Ну, там полторы. Только зарядка семь минут. Ты подъехал на зарядку, да, на заправочную станцию. Вставил в розетку. Пошёл, выпил кофе, вернулся, вытащил из розетки, и ещё тысяча километров. Мобильный телефон: зарядка графенового аккумулятора – пять секунд. Ну всё, да? И, если действительно там КПД будет больше, то тогда сразу все эти электрические, и ветряные, и все эти геодезические и другие станции начинают вырабатывать энергию. У нас же только это является ограничителем. И мы можем её запасать. Вот изобретение. Вот есть Роснано. А есть нанотехнология, которая у нас же была изобретена, но почему-то не стала нашим достоянием…

…Там всё было очень просто. Вот я уже заметил о том, как высасывались технологии в Америке. То есть, была разработана целая система. Нам как раз про неё рассказывали на этом семинаре в девяносто каком-то году. То есть, сначала человеку дают грант, ну, чтобы он просто здесь работал. И по результатам этого гранта они становятся уже готовыми в той стране, которая оплачивала. За гранты человека приглашают поработать в Америку. То есть, он там получает заработную плату, и потом там всё уже у него нормально. Его там оставляют работать. Но все результаты его деятельности, которые он там производит, он уже оставляет в той стране, в которой он учился, работал. То есть, с помощью такого из Советского союза, скажем так, из России было высосано практически всё, что можно. И то плачевное состояние, в котором мы сейчас находимся, оно как бы к этому и привело.

- Сколково же ситуацию не изменило? В Сколково иностранные учёные приезжают работать на пять лет. Что такое пять лет? Это значит, семью он не перевезёт. Детей на пять лет, а потом опять возвращаться в свою школу. Где он здесь будет учить? В результате, он приезжает на пять лет не для того, чтобы привезти сюда технологии и здесь жить. Он приезжает сюда, чтобы отобрать лучших студентов, эти технологии, и с ними туда уехать. Поэтому само то, что в сколковском контракте записано пять лет работы, уже определяет то, что это будет запатентовано там. Мало того, построить Сколково не при университете. Ну, потока нет. Ни мысли, ни студентов, ни школы, которая обучится хотя бы. Если человек приехал, он хотя бы кого-то чему-то научит. Если это на кафедре или в вузе. Но построить Сколково… Вот я из Академгородка новосибирского, я понимаю как это работает. Что такая научная школа, и как этот бульон создаётся научный. Мы же были свидетелями, когда люди в двадцать восемь лет становятся академиками. Типа Александра Николаевича Скринского. Это который изобрёл в двадцать восемь лет метод встречных пучков и стал лауреатом Госпремии, профессором, академиком и доктором одновременно. Двадцать восемь лет. Но его услышали. Мало того, новосибирский Академгородок строился там под определённую понятную идеологию для лучших учёных. Сказали: ребята, здесь конкуренция и всякие бюрократические игры. Езжайте в Новосибирск, там этого не будет. И из всех городов страны поехали туда учёные. И я помню, как мы жили вместе с докторами в одном общежитии. Потому что они защищались там в двадцать с чем-то лет. И были возможности. Но Скринский-то не потому появился, что он такой гениальный. Таких гениальных у нас очень много. А то, что его услышали. Что академик Буткер услышал своего аспиранта и не приписал себе его изобретение. А дал ему возможность там двинуться. Это раз. Во-вторых, Новосибирск был построен на самой дешёвой в мире земле. А не на самой дорогой в Подмосковье. И вот типичный пример для меня – это Сколковская бизнес-школа. Там я её консультирую. Мои друзья её создавали. Ну и чего? Самая дорогая в мире земля. Она, по-моему, стоила сто пятьдесят тысяч долларов сотка. И вот на ней построили совершенно невероятно дорогое здание. Да, оно дизайнерское, с бассейном на шестом этаже. Самое дорогое, может быть, здание в Подмосковье. На самой дорогой в мире земле построено огромное дорогое здание. Это всего лишь бизнес-школа. Эта бизнес-школа бедная, несчастная до сих пор себя не может окупить. Хотя берёт заявление не двадцать тысяч, как все, а сто двадцать тысяч. Сто двадцать тысяч долларов стоит MBA. Когда там, в Высшей школе экономики можно за двадцать тысяч получить MBA. Ну и что? Они берут такие деньги, но они не сводят концы с концами все эти годы. Потому что они за кредит не могут рассчитаться. Вот вам пример.

О БУДУЩЕМ

Мне хочется про будущее поговорить. Знаете, исходя из того, что мы здесь обсуждали, российское будущее представляется каким-то не очень весёлым. Я так понимаю, выборы восемнадцатого года предопределены. Нет сил, возможности кому-то что-то противопоставить. Шесть лет мы будем двигаться инерционно, примерно в том же самом направлении, в каком двигаемся сейчас. По ощущениям, да? А что дальше?

- Дальше возникает опасность. Опасность следующая. Те элиты, которые сейчас консолидировали в своих руках огромные ресурсы. Ну, то, что раньше называлось Министерства, сейчас называется госкорпорациями. Только раньше был Госплан, который как-то координировал их деятельность. Сейчас каждая корпорация себе пишет план развития, не координируя с другими корпорациями. В этом-то проблема. По чему останавливается, где, на Автовазе встал конвейер? Конвейер десять километров длиной. Почему он встал? Комплектующих не поступило. Ну, понимаете, да? Раньше Госплан как-то координировал эту деятельность. Так вот, проблема в том, что элиты, консолидирующие сейчас огромную власть, огромные ресурсы под собой. В каждой госкорпорации там сотни предприятий. Миллионы людей работают. Эти элиты, контролирующие эти ресурсы, они никогда не заинтересованы, чтобы пришёл сильный политик на смену Путину. Понимаете, что даже если будет кто-то из них, у него будет свой кооператив «Озеро». И всегда после Андроповых элиты пытаются привести Черненко. Обратите внимание, Боря Березовский и иже с ним. Я же помню, как он мне хвастался, Лёша, я такого парня нашёл, вообще супер. Мы теперь будем править этой страной. Боря Березовский. И действительно он был уверен, что он нашёл человека, который будет полностью управлять. Вот а Боре не повезло. Был некий там внутренний потенциал у Путина. У нас же в стране как устроено? Всё равно мы архитипически сами из любого человека пытаемся сделать царя. Если у нас получается из него сделать, мы его делаем царём. Не он сам становится. Мы его делаем царём. У нас такой архетип...

Как жена в принципе делает мужа, да? Как человека консультирую, приходит женщина. Говорит, вот муж пьёт, такой, сякой, пьёт, бьёт меня. Но я всё, я с ним разведусь, я знаю такого мужчину. И я сижу, на неё смотрю и думаю: ну ты, что не понимаешь, что ты выйдешь за того не пьющего и не бьющего, но через три года он будет пить и бить. Потому что ты в себе несёшь эту программу. Ты его делаешь таким. Точно также Россия, как женщина, по архетипу, она сама формирует своего царя. Если он справляется с этими функциями императора и царя и является сильным, как Пётр первый, Екатерина Вторая там. Там Сталин или Путин, да? Он попадает в историю, он правит этой страной. После этого элиты всё равно пытаются привести слабого. Этого слабого, когда он становится слабым, та же страна и сваливает. Как получилось с Павлом, с Николаем, там с Хрущёвым, там с Горбачёвым. И получается история, что элиты заинтересованы привести на смену слабенького, который у них ничего не отберёт. Которым будут рулить. Вот эта опасность существует реально. Между собой они не договорятся. Между ними уже жёсткие конфликты.

Так что давайте поставим ещё одного сильного, я не вижу такого ресурса. Каждый понимает, что придёт другой, у него есть свой кооператив «Озеро», и члены кооператива займут эти позиции. Вот это опасная история. Я вижу, что сейчас происходит. Я помню, как это происходило с Назарбаевым, когда Назарбаев начал читать философские книжки и уже задумываться о том, какое место в истории он оставит. И, соответственно, я сейчас вижу этот процесс у Путина. Путин начал задумываться о том, что будет после него. И ему для этого, чтобы передать некую преемственность сейчас нужно некая, уже другого поколения группа менеджмента, которую он поставит уходя. И вот это новое поколение он сейчас и расставил на Главу администрации президента, замглавы администрации президента, замминистра ведущих министерств, типа Шувалова. И соответственно молодые губернаторы. Которые специальными тестами отбирались и специальные тренинги прошли. И были расставлены на большое количество регионов. Это и есть та команда, которую Путин готовит себе на смену. Это не его возраст, заметьте. Он снял губернаторов своего возраста и поставил губернаторов от тридцати до сорока. Это следующее поколение. Это уже возраст его детей, да? Он поставил этих ребят, естественно, даже если сейчас говорят, что есть какой-то там преемник, есть кто-то там фаворит. Нет. Всех их поставили для того, чтобы проверить. Каждому из них дан карт-бланш. Будешь хорошо работать, два срока отработаешь очень хорошо. И всем дано два срока. Отработаешь хорошо, покажешь хорошие результаты. Притом тебе придётся биться, придётся нам доказывать. Придётся доказывать диалог с народом. Мы просто посмотрим, поставим тебя, вот как учат плавать. И посмотрим, как ты сейчас с этим справишься. И губернатор здесь, губернатор в Севастополе, губернатор в Калининграде. Губернаторы во всех городах, где в этом году поменялись губернаторы, как раз и есть та самая команда, в которой половина отсеется, но половина станет той командой, в которой кто-то станет президентом, кто-то премьером, кто-то там министром экономики, а кто-то мэром Москвы. Вот сейчас эта работа идёт. Я вижу, как Путин об этом думает. Как некую позицию свою. Как самый влиятельный человек в мире, позицию России, действительно влияющую сейчас на мир, на ход мировой истории. Чего не было ещё там пятнадцать лет назад. Мы это сами помним. Когда никто нас серьёзно не воспринимал. Как геополитическое влияние сейчас Россия развивает. Это те же события в Сирии и на Украине. И в Восточной Европе. Видим, как некие имперские мысли там появляются. Геополитические. И у меня ощущение, вот сегодня будет семинар по поводу женской энергетики. И совершенно понятно, почему у Путина появилось такое решение по поводу своей семьи. Потому что мужчины всё равно питаются этой энергией через женщину, так устроена природа. И той женщины хватало, чтобы быть президентом страны. Но той женщины не хватало, чтобы быть самым влиятельным человеком на земле. Ему пришлось там поменять модель получения энергии.

Это развод что ли?

- Да. Чтобы выйти на уровень. Так устроен мир. Вы же понимаете. Вот я сажусь работать с каким-то клиентом. Первая, вторая, третья встреча. Вижу, что какой-то доверительный контакт появился. Я обязательно на третьей, на пятой встрече прошу его познакомить меня с его женой. И, когда она приходит, я уже сразу знаю его потолок. Тот потолок, выше которого он не прыгнет рядом с ней. Если хочешь быть генералом, нужно найти женщину, которая уже сейчас похожа на жену генерала. Если ты встречаешь рядом с ним максимум жену полковника, выше полковника он не прыгнет. Так устроен мир.

А этот образ будущего вам представляется нормальным для России? Вот оценка какая?

- Помните, страна имеет того лидера, которого достойна. Здесь надо понимать, что есть некие объективные параметры. Вот то, что я сказал про развитие малого и среднего бизнеса, это некая наша архетипическая модель, которая сама требует. Как жена берёт там алкоголика или делает из мужа алкоголика. Это её архетипическое через некие какие-то родовые карты, получаемая программа через матерей. Вы же знаете, что в игрек-хромосоме всего восемьдесят шесть генов. Которые программируются в двадцать три белка. То есть, на самом деле, ничего существенного через игрек-хромосомы не передаётся. Не случайно у евреев, всё еврейство идёт по женской линии. Потому что в игрек-хромосоме практически ничего нет. Фокус-то в том, что мы сами проектируем того, кто будет во главе этой страны. Если он не соответствует этой модели, мы его скидываем. В нашей стране при той модели ожидания царя и ожидания, что вот там всё решится, не получится прийти к демократическому выбору. Он будет просто слабым. Это мы видели с Горбачёвым, который развалил Советский Союз. Не удержал того запроса, тех требований, которые страна формулировала. Поэтому мы ещё не готовы, чтобы очень многие процессы здесь происходили.

Почему не готовы? Мифологии должны поменяться. Вплоть до сказок, легенд, историй там. Идеология должна постепенно формироваться. Мы формируемся, поймите, мы же не с дуба рухнули. Мы же всё время растём. В сказках, в которых по щучьему велению и всё там сверху делается, и кто-то принимает решение. С чего мы берём. Система образования. Пока мы не поменяем систему образования, пока в образование и в детскую медицину не пойдут лучшие, а не те, кого никуда не взяли, чего мы ожидали в этой истории? Вообще непонятно, что мы строим. Для кого вот мы сейчас строим экономику? Здесь никто не останется. Сейчас ехали, Серёжа сказал, что на сто тысяч уменьшилось население г. Ярославля почти?

Да.

- Если из региона уезжает молодёжь, если нет этой жизни. Вот, например, ездили в Воронеж, да? И увидели там невероятный совершенно по количеству мероприятий, в том числе молодёжных, город. Воронеж даже лучше, чем Москва. То есть, там просто кафе, рестораны, дискотеки, какая-то среда создаётся для тусовки. Постоянно какие-то выставки. Идёт жизнь, вузы развиваются. Вот все это человек создаёт. Но он создаёт то, что вырастет через двадцать лет. Что мы сейчас в этой стране строим? В детских садах, школах, детских больницах те, кого не взяли в нормальные места. Кого вырастят? Личностью можно стать только рядом с личностью. В результате, пока мы не поймём, что надо вот эту сферу развивать, мы фактически работаем в никуда. Потому что мы не работаем на будущее. Да? Кого мы выращиваем? Только каждый третий молодой человек способен по физической подготовке служить в армии. Кого мы готовим? У нас вот так растёт наркомания. У нас вот так растёт количество болезней, которые развиваются ещё в детстве. Что мы делаем? Для кого мы строим эту экономику? То есть, это всё параллельные процессы. Дальше, кто занимается идеологией? Слово идеология кто-нибудь последние десять лет слышал? А без идеологии мы не сможем сформировать вот то общее действие, которое там базируется на нашем мышлении, на древнегреческих дихотомиях, кто Мальчиш-Кибальчиш, а кто Плохиш. Кто герой нашего времени? Кто? Вот в советские времена был Моральный Кодекс строителя коммунизма. Плохо ли, хорошо, но всё-таки мы понимали, что вот такой набор качеств мы ценим. Вот за эти качества мы вешаем на доску почёта, а вот за эти качества человек сядет в тюрьму. У нас сейчас всё это перепутано. Непонятно, кто за что садится. И непонятно, кто за что герой ещё. Десять лет назад, или пять лет назад телевизор включаешь, герой, в общем-то, был бандит или не очень легально действующий мент. В результате, моделей для подражания мы не строим. Соответственно, идеологической вот этой, магнитного поля, что вот отсюда сюда начинают двигаться каждый день. Что такое идеология? Магнитное поле. Я каждый день делаю что-то своё, шажочек сделаю в сторону, куда нужно обществу. И другой тоже своё, но шажочек в сторону общества. В результате, общество начинает туда двигаться. У нас пока броуновское движение. А броуновское движение, потому что мы пока ещё не сформулировали вообще, какое общество мы строим. А значит, какие мы ценности поддерживаем, какие черты мы культивируем. Если мы это не выстроим. Вот сейчас пока патриотизм. Он не очень конструктивен для экономики. Какие качества мы будем поддерживать там? В Америке протестантская религия очень помогает развитию некоего набора качеств. У нас, к сожалению, церковь достаточно консервативна и этой функции не выполняет.

О РОЛИ ЭЛИТ, ЯРОСЛАВСКОЙ ОБЛАСТИ И УКРАИНЕ

Давайте, опустимся, может быть, на наш региональный уровень. Какие вы видите особенности Ярославской области в преддверии избирательной кампании?

- Есть некая специфика регионов, в которых поставлены временно исполняющие обязанности. Есть некая специфика. Ментальная. Именно с этим назначением, снятием старых губернаторов, чтоб без каких-то последствий для них. Просто там людям дали спокойно уйти на пенсию, но поставили новых людей. Эти регионы сейчас неким образом отличаются от других. За счёт некой новой энергетики, большого интереса и внимания там федеральных министерств. С пониманием, что вот здесь какое-то будущее вырастает. Поэтому понятно, что сейчас регионы под таким пристальным медийным, политическим и даже международным вниманием. Но какой-то специфики Ярославской области я не вижу.

Нам Путин-то назначил одного, а рулит-то другой. Более молодой, которого Путин не назначал. У нас такая странная ситуация получается. У нас, по сути дела, губернатор-то такой ВРИО, он мало что решает, получается. Ну, он может там и до Путина добежать. Изредка, может, трубку там берут. Может, не берут. Вот эта экономическая модель, она воспроизводит саму себя сейчас. Потому что опять же самым главным достоинством становится, насколько действующий руководитель субъекта может выбить деньги из федерального бюджета.

- Ну, поставлен, поддержан, является человеком системы.

Кто первый добежал до оперчасти…

- Это сейчас главный ресурс выборов.

Самое страшное, мне кажется, что это преподносится, как большой плюс. Единственное, что бы я сказал, ведь в Америке пятьдесят лет назад негров линчевали. А потом взяли, избрали чёрного президента. Вот они в этом году праздновали пятьдесят лет со дня марша Мартина Лютера на Вашингтон. То есть, вот пятьдесят лет – это социальный проект, ну, проект социальной инженерии. Сорок лет.

- Никуда мы не делись. Сорок лет – и там сорок лет.

У вас просто идёт вот полагание негатива на общественный слой. Он не может. Роль элит, которые в Америке как раз преобразовывали социальное поле как бы, она вот здесь у нас отсутствует в принципе. То есть, они самозамыкаются. И вам, как представителю элит, к чему так говорить?

- Стоп-стоп. Мы же с вами только что обсудили, что элиты-то формируются по запросу, да? Опять-таки, поймите, именно потому, что восемьдесят процентов ВВП производят не элиты, они, элиты, вынуждены неким образом меняться.

Так нет, там восемьдесят шесть процентов производит вообще углеводород, как ресурс.

- У нас?

Да. То есть, поэтому…

- Поэтому у элит нет даже потребности узнавать, что там происходит. И каким-то образом выстраивать отношения.

Конечно, зачем?

- Та же ситуация, например, в Украине. Там же вообще не сформировалось национально-ориентированных элит. А раз нет национально-ориентированных бизнес-элит, они не формируют национально-ориентированную бизнес-повестку. Каждый президент, приходя, первым делом думает, под кого лечь. У него даже нет его заказчиков. Его поставленных бизнес-элит. Нет даже потребности в национальной повестке.

Жалко, что мы не прошлись по сравнительному анализу украинской модели.

- Ну, украинскую структуру считать моделью?..

Вот провести параллели. Как бы наши, и те.

- У нас была государственность, у них не было. Вот тебе и параллель.