Джон Григорьевич Мостославский – известный артист оригинального жанра, иллюзионист, владелец огромной коллекции антиквариата, создатель и хозяин уникального частного музея «Музыка и время» (первого частного музея в постсоветской России, расположенного на территории бывшей усадьбы купца Вахромеева на Волжской набережной Ярославля), обладает фантастической харизмой, прекрасный рассказчик.
Он родился на Дальнем Востоке в Амурской области. Родители позаботились о творческом будущем сына и дали ему яркое артистическое имя - Джон.
- Мальчуганом наблюдал за работой Вольфга Мессинга, мне было лет одиннадцать. Я смотрел и думал - он ведь не сверхчеловек. Ну, еврей, но я тоже так, наверное, смогу, было бы желание, - говорит Джон Григорьевич, - после войны отец недолго пожил, мать воспитывала нас одна. Я такой трудяжка был, на меня вся надежда. Пацаном выступал в школе, в детском саду, мне платили. Надо было как-то жить.
Впервые Мостославский поехал на гастроли «иллюзию работать» в тринадцать лет с бригадой филармонии. Спустя время на сцене вместе с ним стали работать его три сына и жена. По его словам, секреты мастерства он мог передать только сыну, так же, как в свое время, получил знания от своего отца.
Судьба не носила его на руках, все, что имеет, он добился сам, порой даже не благодаря, а вопреки обстоятельствам.
- Все что вы видите в моем музее, запрещалось собирать по нашим советским законам. Разрешалось приобретать только музейным экспедициям. Меня постоянно встречали с гастролей и отбирали, откуда только узнавали, что я везу? Недавно в органах получил выкопировку на себя - «... Джон Григорьевич Мостославский, еврей, профессиональный иллюзионист, опасен. Склонен к приобретению антиквариата…» - рассказывает Джон Григорьевич, - За рубежом у меня никогда денег не было, с гастролей я приезжал иной раз не с деньгами, а с долгами, потому что я что-то приобретал, оформлял на реставрацию.
Своим музеем Джон Григорьевич гордится. Сложно представить, что на его месте в начале 90-х, когда коллекционер приобрел первое здание, была полная разруха, а во дворе - обычная свалка. Чтобы привести все в порядок, первым делом пришлось, снимать землю на метр.
- Когда я открывал музей, мне говорили, что я не продержусь и месяца, потому что без бюджетных денег выжить нельзя. Но вот вам наглядный пример, - 20 лет назад открыл один музей, 15 лет - второй, третий музей с органным залом - пять лет назад. Мне говорили, зачем тебе нужен тот орган? Просто люблю органную музыку. Сюда ко мне приезжают органисты из Австралии, Германии, Франции. Я хочу, чтобы это был хороший, культурный центр, где проходят не только органные, но литературные и музыкальные концерты. Музей должен жить и звучать. Я не помню, чтобы открылся занавес, и в зале было хотя бы одно пустое место, приставные – да. Часто спрашивают - что мной движет? Хочу, чтобы коллекция жила. Этому посветил более 50 лет сознательно, это мое вложение. Я знаю, как заканчивают коллекционеры - их убивали или грабили, либо они уходили из жизни, а дети продавали все. Но мне повезло, у меня все три сына работают в музее: младший - директор, второй - заместитель, третий тоже здесь.
Джон Мостославский собрал одну из самых больших в России коллекций колоколов. Сейчас она насчитывает около трех тысяч.
- Первый мой колокольчик появился в детстве, мне было лет девять. Его подарила мне моя еврейская бабушка, - вспоминает Джон,- Она говорила – Жозеле (так она меня называла), вот тебе на день рождения колокольчик. Знаешь, он дом хранит от пожара, изгоняет злых духов, воров и болезни. А самое главное, где в доме колокольчик, там добро, благополучие и много герд (денег по-еврейски). Порой анализирую, у меня за 20 лет ничего не пропало.
Стал ли богатым - вам судить. У меня три музея, органный зал, это богатство духовное. Если все продать, можно безбедно, безбедно жить со всей родней, ни о чем не думать, но это продать душу тогда, мне кажется. Знаете, в этой жизни ничего просто так не дается. Меня привлекало не старинность, а внешний вид. Я в старых вещах видел что-то необыкновенное и поэтому имел иконы золототканые, которые делались на золоте. И когда приобретал - мне говорили - что ты эти сусалки покупаешь. А сейчас каждая от 100 до 200 тысяч стоят. Я - неверующий и потому к ликам святым относился как к духовным и художественным ценностям. Есть вещи, которые притягивают. То же самое - каслинское литье. Ну что в нем особенного - чугун, сделано на Урале? Но в них я увидел ценность, в моей коллекции больше 200 единиц. Я собрал и - это с ума можно сойти, какая красота!
Всю свою жизнь он собирал коллекцию, которая представлена сегодня в музейной экспозиции. Подобного частного музея не найдешь, наверное, нигде в стране, а то и в мире. Здесь нет строгих служителей, которые одергивают любопытствующих или запрещают доставать фотоаппараты. Здесь каждого встречают радушно. Опытные экскурсоводы, научные сотрудники - музеологи, знающие иностранные языки, могут не только рассказать много интересного о коллекции, но и показать, как действуют экспонаты. Ведь музей этот живой - часы ходят, музыкальные инструменты исполняют давно забытые мелодии. Здесь можно ощутить дух прошлого.
Сколько сил, нервов, денег и времени вложено в этот музей, невозможно представить. Как приходилось в свое время молодому энергичному Джону искать возможность заработать. В советском государстве всеобщего равенства артисту в Ярославской филармонии непозволительно было иметь больше 13 плановых концертов. Тогда пришлось вместе с женой ехать работать на Север, где не было норм. Гастроли на Сахалине и Камчатке, Владивосток, Хабаровск, Благовещенск - там Мостославский, как он говорит, пахал, а все заработанные деньги шли на пополнение коллекции, приобретение домика и реставрацию.
- Мой жанр - иллюзия. Я работал психологические опыты, то, что делал Кашпировский, делаю я. Я - суггестолог. Мои гастроли проходили одновременно с сеансами Кашпировского. Многие обращались с просьбами вылечить. Я же делал то же самое, только не занимался врачеванием, - вспоминает Джон Григорьевич, - Я всегда удивлялся - разве можно так запросто лечить? Я как то приехал, выхожу, а у меня банки с водой стоят на сцене, я говорю - убирайте их отсюда. Где плохая медицина, там и появляются гипнотизеры, ведьмы, экстрасенсы и т. д. Такое не пройдет ни во Франции, ни в Америке, ни в Израиле, потому что там медицина высокая, а у нас пройдет.
Порой цена, которую приходилось платить за спасение своей коллекции, была слишком высокой. Очень жалеет он о пяти годах, которые пришлось провести в тюрьме - сколько можно было бы еще успеть! И до сих пор искренне не понимает, за что государство его осудило. Чтобы попасть в жилищный кооператив, что было в советское время не так- то просто, артист по совету знакомого решил материально проспонсировать ответственного чиновника. В результате, как взяткодатель оказался под статьей, по которой грозило от семи лет до расстрела. Но смягчило приговор то, что взятка была дана по нужде. Рассматривалось даже помилование, при условии, что будет выдан весь антиквариат.
- Жена говорила, давай отдадим. Я отрезал - нет, я не брал взятку, а давал по необходимости, - вспоминает Джон Григорьевич, - Время такое подлючее было - квартиру оставить, а меня посадить. Пять лет отсидел, чтобы не жить в общежитии, а стать членом жилищного кооператива. И никто не извинился. Государство так отстроилось, что везде надо было дать.
Я вышел из колонии неозлобленный. Надеялся, что время поменяется, оно и поменялось. У меня много друзей, как говорится, все, что мог, сделал в этой жизни. Все, наверное, реализовал. Но у меня не бывает так – собрал коллекцию и остановился. Несколько дней назад приобрел две скульптуры подряд. Я без сожаления взял, и когда принес, младший сын говорит - молодец, папа. Посадил дерево и не одно, даже вишневое. У меня есть часы племянника Антона Павлович Чехова, я их приобрел, восстановил. Потом думаю, раз уж часы есть, нужен и вишневый сад. Только там еще и яблони, рябинки, клен. Дуб посадил, он вырастет, я сделаю золотую цепь и кота посажу. Все, что я мечтаю - исполняю. Хотел фонтан - сделал. Как Станиславский сказал - все начинается с вешалки. Так и у меня: заходишь - усадьба должна соответствовать. Самое главное пожить бы, сделал все что мог.
Анастасия Леонидова
Небольшое послесловие.
Музей «Музыка и время» – один из самых посещаемых музеев Ярославля. Теперь это уже три музея, концертный зал и ресторан. Когда экскурсии проводит сам Джон Мостославский, все экскурсанты пребывают в полном восторге от общего впечатления – никто не может рассказать о своей коллекции так ярко и так незабываемо как сам ее владелец. И самое главное – Джон Мостославский превратил некогда полуразрушенный уголок Волжской набережной Ярославля в приятное во всех отношениях место, которое любят посещать и горожане, и гости города. Это не подвижничество, это просто желание сделать мир вокруг себя красивее и интереснее. И поделится этим с окружающими. На таких людях и держится «земля».
