Откуда сейчас в обществе так много агрессии? Почему русские люди так нетерпимы к чужому мнению? Любому другому, несовпадающим с официальным телевизором? Почему так просто можно оскорбить другого человека и чувствовать себя безнаказанным? На эти проклятые вопросы пытается ответить профессиональный психолог, доктор наук Надежда Клюева.

Надежда Клюева: «Такое ощущение, что Россия не очень хорошо умеет учиться».

Из моего круга общения за месяц исчезло уже 7 человек. Я с ними раззнакомился, потому что не люблю хором петь мантру про «крымнаш». Я знаю 6 семей, порвавших отношения с родственниками на Украине. Но делиться своими чувствами по этому поводу в последнее время стало рискованно – люди буквально кидаются, услышав что-то отличающееся от «Крымнаш». Начиная с середины сентября стали кидаться не только оппоненты, но и посторонние – кто мимо проходил и разговор услышал. Кто бы попробовал объяснить, что происходит? Может быть, доктор психологических наук, директор Центра корпоративного обучения Надежда Клюева?

* * *

- Надежда Владимировна, скажите мне, как психолог, почему после украинского кризиса народ стал агрессивнее? В ответ на попытку вслух поразмышлять в Сети оскорбления сыплются – только держись. А скажи на улице вслух, что на Украине «правосеки» в Раду не прошли, можно и по лицу получить… Отчего это «умный бодрый наш народ» звереть начал?

- Как психолог? Давайте, попробуем поразмышлять. Природа агрессии в том, что если человека оскорбляют, держат за болвана, он нуждается в том, чтобы отреагировать на нанесенный ему ущерб. С моей точки зрения население России унижено, оскорблено, и живет в условиях возрастающей тревоги по поводу неопределенности настоящего и будущего, а также своей идентичности. Переварить это трудно, вот и используются такие регрессивные и инфантильные способы реагирования, как хамство, крик, поиск общего врага. Агрессия в условиях кризиса для России - это нехорошо и неплохо. Это нормальная животная реакция на происходящее.

- Стоп-стоп! Почему «инфантильные и регрессивные способы»? Если я не ошибаюсь, «инфантильный» – это задержавшийся в детстве. А агрессия – это реакция бойца!

- Ничего подобного! Настоящий боец стремится не к драке, а к победе. Побеждать – значит быть успешным. Наиболее успешные люди создают цивилизованное общество. Агрессия - это регресс, потому что в системе цивилизованных отношений так: если я испытываю напряжение из-за того что мне сказали нечто неприятное, то я говорю: «Мне трудно тебя понимать, и я хочу, чтобы ты точнее заявил свою позицию». А еще я могу уйти из конфликта, или из ситуации, которая меня тревожит. А еще я могу найти замещение своего напряжения в творчестве, в искусстве, в богоискательстве. А агрессия - это сползание на более примитивные, животные формы поведения. То есть оглупление. Вот и пришли к инфантилизму.

- Официальная пропаганда рисует такой сочный образ врага, что разлитие желчи гарантировано любому телезрителю. Это тоже фактор оглупления?

- И Вы и я - думающие люди, и понимаем, что пропаганда лжёт, и «наша», и «вражеская». Ни у нас, ни у них, в телевизоре правды нет. Рисуется картинка. Она нужна для достижения целей, ни Вам, ни мне неведомых, и мало кому ведомых на самом деле. Кто разыгрывает эту карту, где центр управления ситуацией – нам не скажут. Глядя в телевизор, мы имеем дело не с причиной, а со следствиям.

-То есть, любой, доверяющий пропаганде человек, ставит себя в положение пешки?

- Безусловно.

- Значит, если я хочу не быть дураком, и нормально жить - я должен абстрагироваться?

- Это зависит от степени вашей социальности, от степени любви и сочувствия к Родине, к стране, которая оказалась в крайне сложной ситуации. Есть люди, которые живут и понимают, что они сами создают свое окружение. Они готовы вкладываться в то, чтобы изменить внешние условия. У них есть миссия. Таким очень больно.

Я не могу Вам посоветовать абстрагироваться. Сама не могу – личная миссия и профессиональная позиция не позволяют. Но я не говорю, что это верная модель поведения. Многие, очень многие, спокойны. Для них украинские события – не тема. Я общаюсь со студентами, спрашиваю: «Как?» «А как-то никак» - отвечают. Я работаю с пожилыми людьми в геронтологическом центре. Вовлечены в кризис в основном мужчины, имеющие богатое прошлое. А остальные – безразличны. Я не думаю, что украинские события всколыхнули массовое сознание.

- То есть ничего не происходит, все нормально?

- Отнюдь. То что происходит, называется «тяжелая культурная травма». Можно назвать это «культурный шок» или «психологическая травма». Такое бывает, когда кто-то подвергается серьезной опасности, становится жертвой теракта или землетрясения, теряет близкого человека. Я не знаю, как чувствуют себя на Украине, я говорю о России. У нас потеряна идентичность. Не то что с каждым годом, а с каждым днем, с каждой минутой, картина мира которую для нас (да и мы сами) долго рисовали, трансформируется. До украинских событий культивировалась мифология: мы открыты, мы ориентированы на цивилизованный мир. Мы не Европа, но мы и не Азия. Евразия, Азиопа, как угодно, но мы позиционировали себя в тесной связке с демократическими ценностями. Теперь к слову «демократические ценности» добавилось «якобы». Мы резко перестали в них верить. Не будем говорить о том, насколько правдивы были разговоры о гражданском обществе и демократических ценностях. Возможно, это была имитация, но она была искусной и долгой. В массовое сознание внедрялись ориентиры открытости, толерантности, нравственных норм, принятых в странах, которые сейчас стали «предполагаемым противником». Мы отказались от всего этого, и теперь мы нигде. У нас крах восприятия себя, остро стоит вопрос: «А какое будущее ждет каждого из нас, и страну в целом?»

- Будущее туманно, но настоящее-то ясно различимо! Как его оценивать?

- Ну да, различимо и даже ощутимо. Попытки создания либеральных ценностей цементируются, идет имитация построения гражданского общества. Тем, кто раньше имел право проговаривать свою позицию, теперь попросту не с кем слова сказать. Вертикаль очень жесткая. Знаете, есть анекдот: «Что делают сидящие на дереве вороны, если под деревом стоит Путин? -Терпят». Для меня эта метафора характеризует происходящее лучше, чем лекции и дискуссии.

- Но можно искать позитив в духовности. Уйти в религию, Вы же говорили о богоискательстве?

- Видимо у нас с Вами сегодня вечер анекдотов. Вот еще один, в дополнение к первому: «В раю - экскурсия для вновь прибывших душ. Ангел рассказывает: «Вот райский сад, здесь вы можете гулять и радоваться. Смотрите – здесь у нас герои, погибшие на поле брани. А вот отдавшие жизнь за други своя. А вон там, видите двух старичков? Это античные философы. Вдали, слева, у водопада – девственницы, чуть дальше многодетные матери, всем сердцем любившие своих детей…» Вдруг одна любопытная душа спрашивает: «А за этой дверью кто?» Ангел загораживает дверь: «Тише! Туда нельзя! Там у нас православные!»

Все поражены: «Но почему нельзя? С ними что-то не так?» «Нет у них все прекрасно, – отвечает Ангел – просто не нужно их тревожить. Они уверены, что они здесь одни». Я не специалист по вопросам религии, но «быть уверенным, что мы здесь одни» и духовность, на мой взгляд, не совсем одно и то же.

- Ведь мы уже все это проходили?

- Я думаю, что России зачем-то надо через это пройти. Возможно это испытание, проверка на преданность. Или держись, или уезжай из этой страны.

- Физические раны заживают сами собой. Может культурная травма тоже «заживёт», ведь время лечит?

- Может и заживет, только есть серьезное «но». В болезненном состоянии находятся не отдельные личности, а общество. Мы переживаем колоссальную травматизацию на уровне социума. Формируется очень опасный внутренний опыт, который непонятно как осознать и непонятно как пережить. Очень неровное эмоциональное состояние общее, оно как бы разлито в воздухе. Усиливается невротизация, чувство тревоги. Непонятно на что опираться в настоящем в свете интерпретации украинских событий. Это общественный невроз. Как влиять на происходящее отдельной личности, под силу ли ей это? Все эти вопросы пока без ответов. Результат пребывания в таком обществе на уровне личности - либо я выключаю телевизор, и знать ничего не хочу, либо наоборот - бурлю как чайник и вот-вот взорвусь. Обе реакции – нездоровые. Так и рождается агрессивность. Уверяю Вас - в пророссийских и военизированных сообществах масса людей готовых взять оружие и идти воевать хоть сейчас.

- Масса травмированных людей, готовых взять в руки оружие! Какая шикарная получится армия!

- Управляемая, состоящая из людей с болезненным самовосприятием, с комплексами. Из людей, наполненных очень серьезными переживаниями. Это тот случай, когда не люди управляют переживаниями, а переживания – людьми. Я не управленец, и не знаю, как использовать такую армию, но как психолог я вижу – состояние общества болезненное.

- Может быть все проще и телевизор прав - страна сплотилась вокруг Путина?

- Мне кажется, что группа сплотившихся невелика. Просто она самая шумная. Я очень надеюсь, что есть разные голоса. И которые не принимают. И которые трагически переживают. Они есть, их просто не слышно – слишком много шума.

Но с профессиональной точки зрения замечу – вне сомнения, легче всех переживают такие времена те, кто следует за лидером. Им все понятно: погромче крикнул «крымнаш» и ура! – попал в тренд!

- Представляете, какая будет печаль, если этот тренд рухнет?

- О-о, на мою и Вашу жизнь его хватит.

Не тренд тревожит, а кризисная ситуация. Ощущение, что Россия как-то не очень хорошо умеет учиться. На грабли наступаем потому, что носим их с собой постоянно. Личный профессиональный опыт сформировал во мне убеждение: Россия – страдальческая страна. Здесь неловко встретив друга сказать: «Привет! У меня всё так хорошо». На уровне глубинного подсознания мы создаем себе проблемы и препятствия, преодолеваем их, и считаем себя героями. Лозунг дня, пронесенный через века: «У нас опять нет проблем! Давайте скорее их создадим!»

- Сообщество психологов принимает меры, чтобы снизить градус кризисности?

- Летом я ездила в Санкт-Петербург на большой форум психологов. Один из «круглых столов» назывался «Трансформация российской идентичности в современных условиях» Я обрадовалась: «Вот там-то мы и обсудим!». Приехали звезды политологии, специалисты по этнической психологии, я приготовилась внимать. И вдруг начались рассказы о становлении национального характера, зачитывали Бердяева, Шестова, призывали студентов изучать как формируется национальный характер через литературу. Я не выдержала, и сказала: «А у нас есть вот такая больная для нашей любимой России тема, и как мы можем реагировать?» Оказалось – никак, тема была схлопнута. Украинский кризис обсуждали только в кулуарах, и это меня очень огорчило. Видимо, мы не готовы говорить об этом. Какие посылы мы можем подавать, чтобы люди не лезли в телевизор, не орали друг на друга, не рвали семейные отношения, не теряли друзей на Украине – пока неизвестно.

- Хорошо докторам-профессорам: «Пока не поняли, но подумаем и разберемся». А если человек с завода, и кроме Марининой ничего не читал, ему как выздоравливать?

- Лично он в порядке. Болеют думающие. А те, кто следует общей логике, не болеют.

- Этак у нас вся интеллигенция вымрет!

- Слой и так истощен до предела, поздно уже страдать по этому поводу

- Индивидууму, которому «повезло» жить в атмосфере общей культурной травмы, то есть в РФ-2014, придется включать свой личный мозг? Помощи извне не будет?

- В данной ситуации - нет.

Константин Мышкин

В публикации использованы рисунки Васи Ложкина, нашего великого земляка-примитивиста