Item Item Item Item Item Item Item Item Item Item
О проекте Команда Звонковый центр Новости Контакты
gbEng

08.01.2022
Социсследования
1641
Цена ошибки должна быть высокой
В сентябре 2021 г. ваш покорный слуга, Евгений Голубев, дал интервью коллегам-социологам из Фонда "Общественное мнение". Представляется, что данное интервью уместно будет смотреться и на страницах "Клуба социологов". Пусть и с небольшим опозданием.
Цена ошибки должна быть высокой

Глубокое понимание жизни своего региона и процессов, происходящих в нем – уникальное достоинство региональных компаний и людей, в них работающих, которое нередко остается невостребованным на фоне стандартных полевых задач. Если удается задействовать этот капитал, выступая в качестве публичного эксперта, это, скорее, удача, чем закономерный итог работы. Руководитель ярославской компании «Хи-Квадрат» Евгений Голубев производит впечатление человека, у которого это получается: он участвует в разработке планов развития города, активно высказывается по региональным проблемам и при этом не стесняется критиковать сложившийся порядок вещей. С Евгением мы поговорили о том, как он выстраивал свой бизнес, как ему удается быть востребованным региональным экспертом и что мешает Ярославлю стать «европейским» городом.

 

- Как получилось, что исследования стали вашей профессией?

изображение_2022-01-08_202420.png- В 1993 году накануне апрельского референдума, когда на всенародное обсуждение вынесли вопрос о доверии президенту Ельцину, при областной администрации было решено создать отдел социологии. Но специалистов или хотя бы людей, которые к этому имели какое-то отношение, в регионах тогда не было. Даже в столице не хватало социологов, поскольку вузы – в то время еще, в первую очередь, московские – их выпускали не настолько много, как уже требовалось рынку труда на тот момент.

Однако надо было с чего-то начинать, и мне, тогда еще молодому 25-ленему парню, всего год проработавшему в структурах областной власти, сказали: «Этим будешь заниматься ты», и назначили начальником только что возникшего отдела социологических исследований. Пришлось начинать с нуля, погружаться в литературу. Я очень много читал. Слава богу, тогда литература по опросной социологии уже была.

Мы набрали интервьюеров и методом многочисленных проб и не менее многочисленных ошибок смогли создать вполне эффективную структуру, работающую по всему региону. Когда в 1997 году я ушел с госслужбы, механизм работал как часы. В то же время стало понятно, что подобную работу можно переводить на какие-то коммерческие рельсы и на этом зарабатывать.

Нужно сказать, что интервьюеры, которые работали с нами в девяностых, отличались скрупулезностью и повышенной ответственностью, потому что держались за ту работу, где платили деньги. И качество данных на тот момент было существенно выше, чем даже сейчас, когда мы имеем различные системы контроля, планшеты, звукозапись и т.д.

- Если говорить о каких-то конкретных результатах исследований того времени, что сегодня кажется вам любопытным и удивительным? (Или, может быть, оно сразу казалось удивительным – еще тогда.)

- Ну, например, в те «смутные» 90-е, когда вся страна была «на нервах», я был удивлен, обнаружив, что в дальних сельских районах нашего региона типа Брейтовского или Некоузского, люди были гораздо спокойнее, чем жители областного центра, несмотря на то, что и доходов, и жизненных перспектив у них было куда меньше. Горожане не переставая жаловались на жизнь и критиковали власть, да так, что приходилось их успокаивать во время интервью, а людям из “глубинки” как-то удавалось жить в гармонии с природой и с собой. Тогда мне показалось, что они просто определили для себя некую допустимую возможность существовать в этом мире, отстранившись от всех экономических, политических и социальных катаклизмов. Они как будто уходили во внутреннее добровольное изгнание.

Ельцин на Толге1.jpgЕсть еще один любопытный случай того времени, не связанный напрямую с исследованиями. В 1996 г. была большая кампания по выборам президента Бориса Ельцина. Все органы власти были «заточены» на поддержку его кандидатуры. Борис Николаевич тогда приезжал в Ярославль, и мне даже посчастливилось с ним побеседовать, поскольку я был один из тех, кто готовил эту встречу. И я был поражен, насколько все-таки его телевизионный образ чудного выпивающего человека отличался от того, что видишь в живом общении. Он сумел на раз-два «развести» всю нашу заводскую техническую элиту, которая считалась у нас умной и грамотной. Ему понадобилась всего лишь пара фраз: «Ну-ка, ведите ко мне сюда министра финансов! – и, обращаясь к министру, – Ну что, Владимир Георгиевич*, поможем заводам Ярославской области льготными кредитами»? Министр финансов стал озираться по сторонам, не зная, что ему сказать. Вздохнул глубоко, и сказал: «Поможем». И все директора заводов были куплены двумя этими фразами, и пошли в цеха объяснять, за кого надо голосовать. Понятно, что эти заявления большей частью, если не полностью, были популистскими, но то, как уверенно они прозвучали, произвело впечатление на всех. Так что по факту Ельцин оказался очень живым, динамичным, хитроумным человеком, который на самом деле очень умел держать аудиторию.

--------------

* Владимир Пансков – министр финансов России (1994-1996) в кабинете министров Виктора Черномырдина во время первого президентского срока Бориса Ельцина.

---------------

- Расскажите чуть подробнее, как все-таки состоялся этот переход от работы в социологическом отделе администрации к созданию собственной компании?

- В 1997 г. мы с группой коллег уволились из областной администрации, создав собственную коммерческую структуру - аналитический центр «Leancor». В рамках этой структуры среди отцов-основателей кто-то занимался клиентами, кто-то аналитикой, кто-то рекламой. Я занимался «полем», тогда это было самое востребованное направление. Потом был жуткий экономический кризис 1998 г., а затем были думские выборы 1999 г., которые по сути нас подняли как коммерческую структуру, занимающуюся социологическими и маркетинговыми исследованиями. В 2000-х годах было создано специализированное агентство «МИЛОР», в рамках которого проводились исследования лакокрасочного рынка России и СНГ. Ярославль тогда считался столицей лакокрасочного производства России и у руководителей компаний «Ярославские краски» и «Русские краски» были большие амбиции по захвату товарных рынков строительных и авторемонтных красок. И рынок этот нужно было изучать. В итоге часть отцов-учредителей ушла работать структуры ярославских лакокрасочных гигантов, часть создала свои коммерческие структуры, часть ушла работать на госслужбу в команду губернатора С.Вахрукова, часть вообще уехала жить и работать за границу. Так из «старых» учредителей компании я остался один, но за это время подросли новые кадры. Они подхватили эстафету поколений и сильно выросли профессионально и статусно. Сейчас, наши бывшие интервьюеры-полевики, Екатерина Гайдамака (исполнительный директор компании «Хи-квадрат») и Елена Федорова (руководитель звонкового центра «CallAge»), по сути, сами определяют политику компании. А я, так, занимаюсь социологией в свое удовольствие.

- Сколько сейчас сотрудников работает в вашей компании?

ЗЦ CallAge.jpg- Три-четыре года назад мы перевели всех в штат, решили: чтобы «спокойно спать», работаем «вбелую» и платим все налоги. В конце 2019 года нас было 98 человек – это пик численности, а сейчас чуть поменьше. Понятно, что большая часть – это операторы колл-центра, а менеджерский состав сейчас человек пятнадцать.

- Если говорить о портфеле проектов, примерно какая доля из них социально-политические опросы, а какая – маркетинговые?

- Если говорить про 2020 год, социально-политические заказы составляли процентов семьдесят. Но прошлый год не очень показательный, потому что было много политических событий, включая общероссийское голосование по поправкам к Конституции, различные выборы и прочее. А вот маркетинг в первые пять месяцев 2020 г. просто замер, компании долго соображали, что делать – продумывали стратегии. А потом произошел взрывной рост, и во втором полугодии соотношение заказов стало примерно пятьдесят на пятьдесят. А в поседение месяцы 2020 г. соотношение оказалось, скорее, в пользу маркетинговых проектов. Похожая ситуация была и в 2021 г. Первый квартал был провальным, затем появилась политика, привязанная к выборам в ГосДуму РФ, со второй половины 2021 г. "проснулся" коммерческий сектор.

- Вы связываете увеличение маркетинговых заказов с тем, что предприятия внутри региона оживают после первых волн пандемии, адаптируются к новым условиям?

- Да. Однозначно оживает пищепром, внезапно вернулись «Ярославсие краски», с которыми мы уже несколько лет не работали. Пандемия заставила предприятия думать о новых способах существования. Например, тем же «Ярославским краскам» года два-три назад даже в голову не приходило торговать своей продукцией в интернете, а сейчас доля продаж онлайн у них растет. Это не только «Красок» касается. Другие строительные материалы в этом сегменте растут. Люди видят, что через цифровые платформы и соцсети можно и нужно продвигать свой товар.

- А как ваша компания пережила нынешний кризис? И какой из предыдущих – 1998, 2008, 2014 годы – оказался для вас наиболее ощутимым?

изображение_2022-01-08_202908.png- Самый тяжелый кризис был в 1998 году. У нас была куча выполненных договоров, но заказчики просто не платили. Иногда по полгода, по году. А когда прошел августовский обвал – в 3,5 раза доллар взлетел – заплатили сразу все: заказчики поняли, что копить эти деньги на счетах у предприятий уже смысла нет, это уже совсем другие деньги. Они потеряли «вес». У нас в компании в течение 1998 г. люди в большинстве своем все-равно приходили работать, даже когда стали возникать задержки зарплаты. По одной простой причине – они знали, что мы рано или поздно расплатимся. И как только деньги у нас появились, мы моментально со всеми рассчитались. Лично я в 98-ом году зарплату тоже восемь месяцев не получал. Жил подработкой в качестве журналиста местной газеты. И мне многие завидовали, потому что у меня можно было перехватить денег – наша газета платила, в отличие от остальных компаний. Ничего более жуткого в своей жизни с точки зрения экономических последствий, чем кризис 1998 года, я в своей жизни не видел, и очень надеюсь, что уже больше не увижу.

А кризис 2020 года – он был страшен только в начале, когда было слишком много непонятного. Но нас выручили телефонные опросы. Свой звонковый центр мы очень быстро, в течение трех недель, перевели на «удаленку». Запрос-то на «социологию» как раз был, потому что именно социальные катаклизмы рождают необходимость глубокого познания внутренних социальных процессов. И поскольку спрос был, то прошлый год мы прожили относительно спокойно.

- Насколько нам известно, плавный переход на «удаленку» в Вашей компании начался еще до экстренных событий прошлого года...

- Да. Пандемия только ускорила этот процесс. И как показала практика, «удаленка» не несет каких-то существенных потерь с точки зрения организации и качества работы. Более того, когда пик пандемии прошел, мы так и остались в этом режиме: у нас сейчас только 15% сотрудников работают в офисе. Люди не теряют время, добираясь до рабочего места. Ярославль, конечно, не Москва, но экономия полутора-двух часов на дорогу туда и обратно в целом повысила результативность работы наших операторов.

- В исследовательском сообществе встречаются очень разные люди: одни с большим уклоном в академию, другие в бизнес, третьи в публичную социологию или в общественную деятельность. Как бы вы могли классифицировать себя?

- Сложный вопрос. Объясню почему. Имея свой бизнес, я должен зарабатывать и для себя, и для тех, кто поверил мне и пришел сюда работать. Но временами получается так, что не всегда интересы бизнеса стоят на первом месте. У меня до сих пор присутствует так называемый «исследовательский зуд», ведь по первому образованию я историк, кандидат исторических наук. Хотя мне 54 года, и, вроде бы, пора успокоиться…

Бывает, приходит заказчик, у которого либо денег не хватает, либо он не понимает, что вообще хочет. И я начинаю объяснять: этим методом вообще не надо делать [исследование. – Поле.ФОМ], вы просто потратите деньги впустую, или получите результаты, которые приведут вас в еще больший тупик. Иногда приходится за свой счет расширять и анкету, и исследовательскую программу, брать новые сегменты.

Таких заказчиков было много в конце девяностых – начале двухтысячных, они вообще не понимали, зачем эта социология, маркетинг… Сейчас другая тенденция. В крупные компании стали приходить молодые люди, которые хорошо владеют английским языком, знают основы маркетинга, но не очень представляют, какой результат должен быть на выходе. И это большая беда! Общий уровень образования и просто кругозора нынешних выпускников ВУЗов существенно ниже, чем еще пятнадцать-двадцать лет назад. Я вижу, как они пишут – в мессенджерах, почте, как излагают основные мысли... Снижается уровень квалификации, и вообще уровень ответственности. Рано или поздно эта молодежь будет выходить на какие-то ведущие позиции, соответственно уровень принятия конечных управленческих решений будет падать. Это глобальная проблема всей российской экономики. И это моя боль, не столько как социолога, сколько как гражданина РФ.

- Продолжая критическую линию… В своем блоге «Клуб социологов» вы пишете о дефиците адекватности в современном российском обществе. Что вы имеете в виду, и если разбираться – то где и когда этого дефицита адекватности не было?

- Как раз в девяностых годах, как мне кажется, адекватности на уровне принятия решений было больше. Наверное, тогда были такие экстремальные условия, в которых людям приходилось тщательно взвешивать, обдумывать, выбирать решения. И ресурсов было меньше. А сейчас цена ошибки стала ниже.

Пандемия вроде бы должна была стать серьезной возможностью переоценки, но не стала. Поменялись тренды – народ ушел в цифровизацию. Но это же способ существования, а не само существование. Цена ошибки должна быть высокой. Надо рассматривать не одно, и не два проекта решения, а три-четыре, внимательно подходить к каждому: видеть плюсы и минусы, учитывать риски и возможности. А у нас эти решения управленческие зачастую принимаются под эмоциональным воздействием... Или в чьих-то конкретных интересах.

- В процессе подготовки мы не только внимательно почитали «Клуб социологов», но и нашли на YouTube записи ваших интервью с мэром Ярославля. Такой «доступ к телу» имеют далеко не все журналисты. Как вам это удалось?

- Это была вовсе не моя инициатива. Меня попросили это сделать. Видимо, потому, что я давно живу в Ярославской области, знаю людей, умею корректно задавать содержательные вопросы. И получать на них ответы. Но была и другая причина – в 2019 году я курировал разработку программы социально-экономического развития г. Ярославля на 2020-2025 год. Я выступал своеобразным модератором между семью тематическими группами – от архитектуры до благоустройства и социальной политики. И я в силу этой своей модераторской позиции, был, наверное, единственным человеком, который владел всей информацией сразу, и в то же время не работал в мэрии. Т.е. такой «независимый эксперт». Правда в тех моих интервью с мэром, которые выложили в YouTube, многое порезали, сгладили острые углы, потому что вопросов у меня всегда было много, и не все они были приятные.

- А как получилось, что Вы курировали создание программы социального развития региона?

Голубев Инициатива круп.jpg- Это была городская программа, а не региональная. И это, как вы понимаете, вопрос доверия. Можно не состоять в «Единой России», но быть неравнодушным, пытаться мыслить адекватно, и, как сейчас говорят, быть «в теме» – тогда тебе начинают доверять. Тем более при нынешнем дефиците профессиональных, опытных кадров среди муниципальных служащих в регионах. Ведь, толковому госслужащему сегодня в провинции карьеры не сделать, проще уехать в столицу.

- Видимо, и по этой причине в том числе последнее время численность населения Ярославля стала снижаться. Люди стали уезжать?

- Здесь не одна причина. Не забывайте – у нас демографическая яма. Это, с одной стороны. С другой стороны, стало меньше мигрантов приезжать в связи с пандемией. И… да, наиболее способные, талантливые, квалифицированные и решительные стали уезжать. Тот, кто не уехал, сидит на низкой зарплате. Количество уезжающих увеличивается, потому что они не видят здесь каких-то длительных перспектив. Это касается и экономики, и политики. У нас в регионе все управленцы в нынешнем правительстве в основном выходцы из Москвы и Московской области, там ярославцев нет, местные работают только на рядовых должностях. Поэтому наши уезжают в Москву, другие регионы и работают там. На мой взгляд, достаточно успешно.

- У Вас есть возможность высказать свое мнение по тому или иному вопросу публично. Своеобразной трибуной служит ваш «Клуб социологов». Как появился этот проект?

- Появился случайно. Так вышло, что в 2014 году или даже чуть раньше, у нас в регионе «убили» всю независимую прессу. СМИ стали либо квази-, либо просто государственными. Высказать свою точку зрения стало негде. Я сделал «Клуб социологов», потратив на это энное количество временных и денежных ресурсов, и он сразу стал читаемым. Еще я предполагал предоставить возможность высказываться экспертам: умным, грамотным в своих отраслях людям, тем, кто мог аргументировано излагать свою позицию. Но со временем на практике оказалось, что далеко не все такие эксперты охотно шли к нам в издание. Сильны опасения – никто не хочет критиковать власть. С этой точки зрения в какой-то момент я почувствовал, что мой проект зашел в тупик. А вот сейчас я вижу некоторое оживление, хотя читать его стали меньше, но мне кажется, это в том числе и проявления глобального тренда – людям стал более привычен видеоконтент.

Как городское экспертное СМИ «Клуб» не получился, по сути он остался моим авторским проектом, и я там размещаю только то, что интересно лично мне.

- Надо сказать, что тематический разброс у Вас достаточно широк: от зубных имплантов до…

- Мне, действительно, интересны разные сферы жизни. Но с определенного момента я перестал писать о каких-то своих социологических «находках». Ведь никто сейчас не делится публично своими «ноу-хау», все только говорят об их использовании, не раскрывая никаких деталей. Сейчас меня больше беспокоит судьба города Ярославля. В 2010 году был тысячелетний юбилей Ярославля. У нас были очень хорошие темпы развития и региона, и города – любо-дорого было смотреть! Было ощущение, что Ярославль постепенно превращается в хороший среднеевропейский город, где есть работа, есть удобное жилье и комфортная городская инфраструктура, где есть сфера досуга, развлечений, где есть все, что нужно современному горожанину, чтобы чувствовать себя уютно. Но вот уже с десяток лет идет противоположный процесс, и пока не очень понятно обратим ли он. У нас было много иностранных инвестиций, промышленные технопарки открывались, они приносили новые технологии и компетенции, квалификации, учили людей, вокруг себя обустраивали жизнь. А сейчас этого по понятным причинам нет. И мне кажется, вот об этом надо писать!

- По публикациям в «Клубе социологов» видно, что вы много путешествуете и не только по нашей стране. Наверное, через призму этого опыта особенно больно смотреть на происходящее в Ярославле.

изображение_2022-01-08_204742.png- Да. Но по моим ощущениям, Ярославль еще не потерял окончательные шансы стать европейским городом. Для этого надо разворачивать политику, очень серьезно, почти на 180 градусов. Когда у нас разбитые дороги, уезжает самая талантливая молодежь и не видны перспективы развития региона, становится понятно, что нужно что-то менять. Первое, что приходит в голову, надо менять подход к управлению. Нужно больше самостоятельности, больше проактивности, больше инициативы. Кстати, у части промышленной элиты это есть. Но этого очень мало в структурах региональной и муниципальной власти.  Здесь также нужны активные люди, которые будут взаимодействовать с теми же директорами промышленных предприятий, с федералами, с инвесторами. Сейчас у нас бизнес сам по себе, власть сама по себе, народ сам по себе, а надо, чтобы они действовали совместно. Как ни крути, но худо-бедно деньги в стране есть. Есть госкорпорации с большими деньгами, есть российские миллиардеры, готовые крупно финансово вложиться, есть крупные промышленные предприятия, думающие о развитии. Есть, наконец, китайские инвесторы, которые, например, совсем недавно пришли в Тулу с промсборкой автомобилей из Поднебесной. Мне кажется, нынешняя региональная власть просто не хочет, может быть, даже где-то побаивается активно работать с новыми инвесторами по одной простой причине – может прилететь окрик из Москвы. У нас же не любят тех, кто высовывается. Меж тем, именно те губернаторы, которые пытаются вести себя активно и инициативно добиваются успеха (совсем недавно это были Калужская и Белгородская области, сейчас это - Тульская и Калининградская области). Наши же власти считают, что работают на госслужбе. Причем не на службе Ярославской области, а на федеральной. Создается впечатление, у нынешних руководителей принцип работы такой «Инициатива наказуема», что скажет Москва, то и сделаем, а сами генерировать никаких идей не будем.  Так сказать, «меньше знаешь, крепче спишь». На мой взгляд, это – тупиковая идеология, идеология застоя, а не развития.

- С одной стороны, Вы активно включены в общественную жизнь города, с другой – выступаете критиком местных властей. Нет ли здесь противоречия?

Голубев 44.jpg- Вполне реальное противоречие. С одной стороны, как мне кажется, я понимаю, что надо делать, а с другой стороны я бессилен, я не вижу реального способа реализовать это. Потому что вся структура современной российской власти такова, что в принципе, на уровне региона, города, не нужны люди, которые могут что-то создавать, генерировать какие-то свежие идеи и оставлять после себя некое позитивное наследие. Им нужно выполнение четких директив сверху. Больше ничего.

Публично я мало выступаю с критикой властей, это контрпродуктивно. Говорить о «наболевшем» лучше во время личного общения, например, когда встречаемся с тем же мэром или с кем-то из правительства области.

Я ведь понимаю, что меня зовут в экспертные группы и советы вовсе не потому, что кому-то хочется больше сделать для ярославцев. Зовут набросать идей, а там видно будет. Может, что-то и пригодится.  Но даже из той программы, которую мы написали для города, уже было реализовано пара-тройка конкретных вещей, и я уже испытываю гордость – потому что я это предложил. Да, это очень мало. Но если бы мы этого не предложили, то этого точно не было бы. Вообще ничего. Если мы такими маленькими шажками будем идти вперед, может быть, как-то и сделаем мир чуть лучше.

 

БЕСЕДОВАЛИ РОМАН БУМАГИН И ИВАН ГРИБОВ.ФОМ

Опрос
Какое событие в жизни страны Вы хотели бы, чтобы случилось в 2024 г.?