- Здравствуйте, Борис Борисович. Спасибо, что уделили внимание и готовы дать нам интервью. У меня сразу несколько вопросов, может быть, не всегда политических, но тем не менее. Я очень внимательно почитал Вашу биографию, ту, что на интернет-ресурсах находится. И нашел там фразу, которая меня поразила. Не знаю, принадлежит ли она Вам или это все-таки выдумки, но хотелось бы подтвердить ее или опровергнуть. Фраза звучала так: «Я православный еврейского происхождения. Как Иисус Христос». Правильная цитата или нет?
- Да, я вполне мог такое сказать, потому что в целом это соответствует и моему происхождению, и моей вере. Да, в советском паспорте моей матушки, дай ей бог здоровья, написано «еврейка». Это чистая правда. Но также правда то, что по отцовской линии я знаю свою родословную до начала XVIII века. Я знаю, как звали моего прапрапрадеда. Он жил в селе Санино Суздальского уезда Владимирской губернии в то время. И на протяжении 150 лет мои предки были православными священниками. Поэтому и то, и другое правда. Более того, Фёдор Михайлович Надеждин, который есть в Википедии, – мой предок. Он был протоиереем Успенского собора.
- В Ярославле?
- Во Владимире. Но в Ярославле тоже жили мои предки, тоже православные. Вот буквально сейчас, после нашей встречи, поеду на Тугову гору, там похоронен Борис Надеждин. Это мой прадед, который жил в Ярославле и баллотировался в Государственную Думу от Ярославля в 1906 году. Но его тоже, как и меня, сняли административным ресурсом с выборов.
- То есть уже тогда административный ресурс существовал?
- Да.
- И там 1906 год в Википедии указан? Он пытался баллотироваться тогда?
- Да. Поэтому, когда я избрался в Государственную Думу в 2000 году, то мои близкие шутили, что сбылась вековая мечта семьи Надеждиных.
- А можете поподробнее рассказать о своих родителях? Им уже сколько, 90?
- Нет еще 90, но за 80. Слава богу, они живы. Конечно, уже силёнок у них не так много и, конечно, приходится им помогать. Но они живут, что тоже очень удачно. Буквально мне до них идти 10 минут пешком.
- В Долгопрудном тоже живут?
- Да. Собственно, они меня и привезли в Долгопрудный. Они все из Ташкента, там родились. Так получилось, что несмотря на происхождение такое, Ярославское-Владимирское, Надеждины оказались в Ташкенте. А именно - мой дед, тоже Борис Борисович Надеждин. Как вы заметили, у нас там одни Борисы на протяжении столетий. И мой сын тоже Борис Борисович Надеждин. Мой дед был композитор московский. То есть, он вырос в Ярославле, но учился в московской консерватории. И, соответственно, где-то году в 33-м его буквально вызвали в ЦК КПСС и сказали: «Мы победили басмачей в Узбекистане, вот вам билеты на поезд в Ташкент, завтра вы едете и создаете узбекскую музыкальную культуру». У узбеков не было, к сожалению, оперы и балета, а теперь есть. Это все труды моего деда, он очень там известный человек, его имени школы есть музыкальные в Ташкенте, когда приезжаю, всегда там все радуются. Школа имени Бориса Борисовича Надеждина. И приезжает Борис Борисович Надеждин. Всем приятно. Так вот, мой отец родился в Ташкенте в 1941 году. Время понятное.
- Понятное. Великая Отечественная война.
- Вот. Он рос в Ташкенте, потом стал заниматься физикой и математикой, и поступил на физтех в Долгопрудном. Московский физико-технический институт. С тех пор мои детские воспоминания - это общежитие физтеха. Я на физтехе, практически, ну не то чтобы родился. Родился в Ташкенте. Но жил. А моя матушка, Галина Владимировна… Там другая история. Как я уже сказал, это еврейские предки. Они жили в местечке под Кировоградом, так этот город назывался в советское время. До этого Елисаветград, а сейчас Кропивницкий. Это территория Украины нынешней. В еврейском местечке они жили. И они просто оттуда убежали, потому что там Махно гулял сильно.
- В гражданскую войну?
- Да. И был погром в местечке, где жила моя прабабушка. И она спряталась в колодце с моим годовалым дедом Владимиром на руках. Благодаря этому выжила. После этой истории они переехали в Ташкент. И мама родилась тоже в Ташкенте. В 1943 году вернулся с фронта тяжело раненый мой дед, Владимир Абрамович Беленький, который защищал Москву. Удивительным образом, вот там, где я сейчас живу, он был тяжело ранен. Под Москвой, в Долгопрудном. Вот мои родители. Отец всю жизнь проработал в оборонном институте, занимался системами ПВО. Он ушел на пенсию в 79 лет.
- То есть он был востребованный специалист?
- Да, конечно. И до 79 лет просто работал, потому что говорил, если я уйду, то все развалится. В общем, во многом он прав оказался, судя по работе ПВО. Сейчас это актуальный вопрос, как вы понимаете. Моя матушка закончила Московскую консерваторию, музыкант. Большую часть жизни проработала в Долгопрудном в музыкальной школе, преподавала фортепиано, была завучем школы. И тоже где-то в 78 лет еще работала.
- У вас интеллигентная семья получается? Не в первом даже поколении, даже в третьем. Если православных священников считаете, то это вообще, почти все поколения, по крайне мере, которые Вы знаете?
- Грамотные они точно были, православные священники. У меня есть документы. написанные рукой моих предков в XVIII веке.
- Получается, что у вас есть еврейские корни, русские корни, Узбекистан по месту пребывания…
- Узбеков у меня нет.
- Ну, понятно. Там культуру все равно как-то, наверное, восприняли.
- Например, еще у меня прапрабабушка была польская графиня. Потому что, вот как раз Николай Иванович Надеждин, это мой прапрапрадед, это отец того Бориса Надеждина, первого Бориса, который похоронен на Туговой горе. Он был дворянин, потому что его отец управлял мологскими лесами. Помните, есть город Молога? Который ушел под воду.
- Его уже нет.
- Это же здесь.
- Здесь, да. Рыбинское водохранилище.
- Он получил потомственное дворянство. А Китовские были польские дворяне... Ну, Польша то была в составе Российской империи. Не заграница, как сейчас. Это были обедневшие графья и вот так вышло, что Ольга Китовская - реально графиня. То есть, если смотреть, там что только не найдешь.
- А чувствуете ли вы себя человеком мира? У Вас по происхождению такие разные все корни получаются.
- Я чувствую себя абсолютно русским человеком. Это абсолютно очевидно. Потому что несмотря на все, у меня там поляки, евреи, кто угодно, я - абсолютно русский человек. Совсем. То есть я думаю по-русски. Я крещен в православии. Все мои дети многочисленные тоже крещеные. Я не являюсь таким уж прямо религиозным, все-таки физик по первому образованию. Но считаю, что это наша история, наша культура, и детям своим объясняем. Мы редко ходим в церковь, но по большим праздникам стараюсь детей приводить.
- Хорошо. Это про родословную, так сказать, предыстория. Теперь, собственно, к дню сегодняшнему попробуем перейти. Смотрите, у вас в биографии, по крайней мере, в той, которая в «Википедии», указано, что Вы знали и Кириенко, работали с ним в Союзе Правых Сил, и были помощником Немцова, который был вице-премьером в каком-то там, уже не помню, правительстве Ельцина.
- В 1997-м.
- В 1997-м, да. То есть Вы всех хорошо их знали, видимо, работали вместе.
- Я и с Путиным вот так вот сидел не раз. Чего уж там с Кириенко?
- Ну, Путина вы критикуете, по крайней мере, судя по всем публичным заявлениям.
- А что делать?
- Многие не критикуют, а хвалят, например. Вы, насколько я понимаю, выступаете против СВО. Вы вчера поясняли, демографию показывали, все эти волны демографические, перевод нашей промышленности на военно-промышленные рельсы, тоже имеют свои последствия, причем долгосрочные…
- Да. Проблема именно в том, что сейчас кажется, что все хорошо, а потом будет все очень плохо.
- А вот как Вы думаете, когда это примерно произойдет? Уже в 2024 году или чуть позже?
- Демографические последствия ужасны тем, что они не особо ощущаются. Насколько мне статистику давали, но, по-моему, прямые потери от, назовем это специальной военной операцией, в Ярославле измеряются несколькими десятками ребят. Такой масштаб.
- Каждый день приходят сообщения о смертях.
- Казалось бы, ну давайте сравним. 900 тысяч населения где-то здесь, да?
- В городе Ярославле 600 тысяч человек. А в области полтора миллиона.
- Ну, мне сказали, что в Ярославле реально живет 900.
- Это кто-то Вам приврал.
- Прописанных 600, это, наверное, также, как в Москве. Но, все равно, тем не менее, это сотни тысяч людей, и, казалось бы, есть погибшие. Их немного на общем фоне.
- Не видно так в общей массе?
- В каждой семье это трагедия, мы это понимаем, но как бы на общем фоне не слишком видно. А там в другом проблема, я же вчера это объяснял. Это даже видно по последствиям Великой Отечественной войны. Главное уменьшение населения происходит не только, и даже не столько, из-за того, что люди гибнут, а из-за того, что рождается меньше детей. Если вы заметили, вчера в презентации был такой график, количество родившихся в Ярославской области по годам. И вы видели, как он...
- Да, очень показательный график…
- То есть людей становится сильно меньше. И эти потери, главным образом - неродившиеся дети. Их как бы это особо не видно. Но когда вы смотрите на дистанции в десятилетия, вы видите, что это - полная катастрофа. Это просто, ну грубо говоря, у нас могло быть, если бы не эти потери сейчас в России, 300 миллионов жить. А нас живет меньше 150.
- 146 миллионов человек по официальной статистике.
- Ну, не 300, да. Если бы нас было 300, мы бы конкурировали с Америкой, да, которая там… 330, по-моему. Вы задаете вопрос, как это все вылезет? Ответ. В том-то весь и ужас, что это начинается, как шагреневая кожа. Сжимается смежная экономика. Параллельно происходят технологические срывы. Параллельно. То есть, грубо говоря, у вас еды и лекарств все меньше в магазинах, а цены на них все выше. Люди как-то приспосабливаются, приспосабливаются. Потом мы так просыпаемся, как мы проснулись в Советском Союзе. На его закате. И вдруг выясняется, что весь мир ушел далеко вперед, что там продолжительность жизни 80 лет, а у нас 70, что там на каждого человека жилья 60 квадратных метров, а у нас 20. Понимаете, да? Что там хорошие дороги, а у нас хреновые. Мы вдруг смотрим. Бах, да мы отстали адски, да? И вот это, вот то, что я сейчас говорю, будет заметно, абсолютно очевидно, в течение нескольких лет. Потому что сейчас мир развивается быстрее, чем тогда. Но все прозрачно.
- Все быстрее происходит, это точно.
- Но кроме того, мы ударимся об конкретные технологические проблемы. Просто об конкретные технологические проблемы.
- А мы разве уже не ударились?
- Мы ударились, но пока еще в Ярославле, ну, снег так себе убирают, но пока электричество есть и горячая вода есть.
- А до этого дойдет Вы считаете?
- А как Вы думаете? Я же пояснял, что, если у нас растут военные расходы и расходы на спецслужбы, у нас падают расходы на образование, здравоохранение и жилищно-коммунальное хозяйство. Я же показывал, что весь бюджет города Ярославля, из него убираются дороги и т.д. Из него ремонтируется жилищный фон, перекладываются трубы, этот бюджет уменьшается. Он все меньше, меньше. Меньше денег у мэра города, чтобы все это решать.
- У всех у муниципалитетов меньше.
- Конечно, не только я про это, я про свой Долгопрудный тоже самое могу сказать. Там депутат уже больше 30 лет, я вижу, что происходит. То есть, было относительно неплохо в нулевые годы, когда нефть стоила 100, и мы как бы: «О, как хорошо, зажили, зажили». А сейчас всё будет сдуваться и сжиматься. Поэтому, чтобы закончить ответ на вопрос, когда это всё будет заметно. Ползущим образом всё будет сдуваться и сжиматься, люди будут приспосабливаться и привыкать, но в какой-то момент вдруг выяснится, что мы отстаём катастрофически. Хуже того, выяснится, что мы — вассал Китая. Это уже видно по автопрому российскому.
- В Москве уже видно четко.
- Это видно по газопроводу, который строится, если Вы в курсе этой истории.
– «Сила Сибири-2» который…?
- Да, который предполагал, что китайцы дадут денег, а мы будем с них брать деньги за газ. Чёртовы слова.
- Так они не дают же финансы.
- Они сказали, не-не-не, вы сами строите, а мы ещё подумаем, по какой цене мы будем у вас газ покупать. Это отношения неравноправных партнёров, это отношения феодала, такого знаете, и вассала. Поэтому это будет долгосрочное скукоживание и деградация всего. На фоне этого будут происходить технологические, ну, не хочется говорить какие-то жестокие слова, но серьезные сбои уже в инфраструктуре. Из-за ее деградации.
- Скажите пожалуйста, я правильно понимаю, Вы напрямую связываете эти события с решением Путина 24 февраля 2022 года? Эти события еще пока не привели к таким катастрофическим последствиям или они явно в ту сторону идут?
- У Путина было много ошибочных решений, которые ведут туда, потому что его главное ошибочное решение, главное стратегическое, это то, что он Россию втянул вот в эту самую колею милитаризации, авторитаризма и изоляции, которая угробила и Российскую империю в 1917 году. И Советский Союз в 1991 году. Он в эту колею Россию вставил. Но, фатальной ошибкой Путина, которая уже исключила при нем разворот России, это, конечно, специальная военная операция. Это - фатальная ошибка. Я не могу понять, как он смог принять это решение… Это - полное безумие, потому что, во-первых, кто-то ему рассказал, что украинцы встретят цветами российскую армию. Медведчук, скорее всего. Кто-то ему сказал, что Запад не рискнет вписываться и так далее. Хотя для меня было абсолютно очевидно, что всё это произойдёт, что украинцы будут биться до последнего, что Запад им окажет помощь. Но вот он просчитался. И в результате, мы оказались, где оказались.
- Как Вы думаете, это фатальная ошибка? Она исправима?
- Я не думаю, что Путин в состоянии, вот развернуть Россию из этой колеи. Он уже как бы туда вошел. Более того, ужас в том, что ему кажется, что все хорошо. Он на полном серьезе прям бодро рассказывает, как весь народ поддерживает специальную военную операцию.
- Это народ просто телевизор смотрит.
- В том-то и ужас, что он получает информацию, которую ему готовят те, кто выполняют его приказы. Он сам реально не понимает, что в стране происходит. Вот в этом проблема. И поэтому он делает такие ошибки.
- Скажите, пожалуйста, вот критикуете Вы Путина, достаточно нещадно, хотя в общем достаточно корректно, без резкостей. У нас бывают критики такие, что прямо уши загибаются. Вы ведь не имеете статуса иноагента?
- Когда мне говорят, слушай, а как ты так критик такой, яростный Путина, а ты еще почему жив, почему ты на свободе, почему ты не иноагент.
- Есть тезка Ваш, Борис Борисович Гребенщиков, он - иноагент, хотя он высказался пару раз всего в том смысле, что я против войны, я за мир.
- У меня есть предположение. Я не знаю, вообще, честно говоря, я не знаю. Я сам удивляюсь, я еще 20 лет назад, когда Путин только начал свою вертикаль строить, сказал, еще в 2003 г., когда Ходорковского арестовали: «Что вы тут сидите, бузите… Валите Путина или валите из страны». Это был 2003 год, заметьте. И я после этого в российском телевизоре был до мая этого года. Когда я сказал в мае этого года, что надо выбрать другого президента, потому что Путин ведет страну в тупик, надо заканчивать эту историю с Украиной… Надо восстанавливать отношения с европейскими странами. Я это сказал. Этот ролик разошелся миллионами просмотров по всему миру, по всем телеканалам мировым показывали. Типа удивились, как это на российском телевидении такое происходит. После этого меня нет на российском телевидении. Теперь возвращаюсь к вашему вопросу. Я могу предположить, что в отличие от Навального или Яшина, которых «закрыли», есть два отличия серьезных. Первое отличие. Я никогда не критикую Путина лично. То есть я не обзываю его какими-то словами. Понимаете, да? Я критикую политику Президента Путина. Я считаю принципиально неправильным в политической деятельности приходить к обвинениям, оскорблениям и так далее. Это шумно, это звонко, но эта дорога не ведет к храму. Понимаете, она ведет в тюрьму. И второе. В отличие от этих более молодых людей, которых я лично хорошо знаю, ни Путин, ни другие ключевые сотрудники его администрации их лично не знают. То есть для них там Навальный, Илья Яшин - это какие-то абстрактные люди. В отличие от них я много лет работал рядом с Путиным, с Кириенко, я не раз с ними так общался. Это было давно. Но это было. И поэтому для них я не какой-то там абстрактный оппозиционер, который непонятен. Просто человек, которого они знают.
- А вот смотрите, дальше к президентским выборам я перехожу. То, что, собственно говоря, сейчас самое актуальное, самое жареное. Вы же не просто так сюда приехали, да? Вы же за поддержкой приехали. Ну, может быть, не сразу, а через какое-то время, когда вас как народ узнает, программу вашу там прочитает и так далее.
- Кстати, мне только что прислали опрос, меня в стране знают 23% людей. Это, на самом деле, - немного.
- Это - очень много на самом деле. Я удивлен, потому что, например, ту партию, которую Вы представляете, а именно партию «Гражданская инициатива», она по всем опросам меньше 1% набирает.
- А это у меня всегда так, я все партии вытаскиваю. Когда я возглавляю список партий, у меня много было партий, и результат сильно больше, чем ее рейтинг.
- Смотрите, я думаю, что Ваше участие в президентской кампании не случайно, уж извините, говорю, как есть.
- Я к этому шел 30 лет.
- Смотрите, у нас многие, кто шел на президентский выборы - у нас был Прохоров, у нас была Собчак, кстати, которая тоже двигалась от «Гражданской инициативы» в свое время в 2018 году. Очень многие эксперты говорили, что это были подставные кандидаты для того, чтобы растянуть, так называемое, протестное поле, условно говоря, либеральный электорат, чтобы, ядро голосовавших, то есть пенсионеры и среднего возраста женщины, проголосовали за того, за кого надо. За того, кто должен получить 80% от всего количества избирателей. Вот я напрямую спрашиваю. У людей складывается впечатление, что это такой «договорняк» своеобразный.
- Я ни с кем не договаривался. Я Вам даже скажу, почему я не стал выдвигаться в 2018 году и вернулся сейчас. Это простой вопрос. В 2018 выдвигались Собчак, Явлинский, Борис Титов. Если мы говорим...
- Да-да, про 2018 год.
- Отвечаю. Потому что в 2018 году не было катастрофы в России. Ее не было. Все шло более-менее ровненько. Да, были санкции за Крым, но они не имели такого масштаба. Да, были какие-то там сражения небольшие. На Донбассе, да. Но так это все затухало, на самом деле. После 2014-15 годов в Донбассе серьезных боевых действий не было. И количество погибших там измеряют... Там погибли люди, да. Но количество погибших измерялось за год. Там несколько десятков людей. Это плохо, но это не то, что сейчас происходит. Когда счет идет на десятки тысяч, да. Может быть, даже и больше с обеих сторон. Соответственно, в 2018 году была совершенно другая ситуация. А вот сейчас, в 2024 году, Россия стоит перед, как у нас говорят, экзистенциальным выбором. И это, с одной стороны. С другой стороны, вся эта весёлая история, когда все стали выдвигаться в Президенты, она уже не идёт. Уже в президенты выдвинуться очень трудно. Знаете, в чём принципиальная разница между Ксенией Собчак и мной? Принципиальная разница. Я уж не говорю о том, что Ксения Собчак… Она бизнесмен, журналист, мы её уважаем за то, что она – «кровавая барыня» и так далее. Любим её за это. Компания Ксении Анатольевны началась с того, что она пришла к бывшему подчиненному своего отца.
- Не будем называть его по фамилии. Известно кто.
- А мой папа, к сожалению, не был начальником Президента Путина. Я не мог прийти в кабинет. Она получила добро. За этим последовали выделение ей ресурсов очень серьезных. Я знаю все детали. Я ни к кому не пришел. Мне денег никто не принес из администрации.
- Смотрите, достоверно этого мы знать не можем. Поэтому мы можем только додумывать что-то.
- Хорошо, не буду комментировать.
- Смотрите, электоральная ситуация такова. Сейчас Вас плохо знают. Даже если сейчас Вас уже знают 23%, это - много. Это не значит, что они полностью конвертируются в голоса электоральные.
- По тем же исследованиям готовы меня поддержать на сегодняшний день 6 с чем-то процентов.
- Ну это много.
- Это очень много. Точнее это - уровень доверия.
- А это уровень доверия, то есть еще не готовность голосовать. А сколько Вы себе, какую планку ставите вот условно говоря 17 марта 2024 г. Вы можете получить?
- У меня главная проблема - это зарегистрироваться кандидатом. Вот когда я зарегистрируюсь, я вам точнее скажу, потому что ответ на ваш вопрос сильно зависит от конфигурации кампании.
- Ну, понятно, кто будет участвовать.
- Абсолютно непонятно. Значит, смотрите, если участвует на пальце одной руки Путин, уже участвует. От КПРФ непонятно кто.
- Ну, Зюганов, всего скорее.
- Не знаю. От ЛДПР, допустим, Слуцкий. От «Новых людей», допустим, Нечаев. Это точно известно? Это пока нет.
- Явлинский, всего скорее.
- Почему Явлинский? Насколько я понял, он будет участвовать, если получит поддержку 10 миллионов подписей. Как он сказал, пока у них, если судить по сайту их, собирается несколько десятков тысяч. Но предположим, что конфигурация такая - вот эти четверо, Путин, три думца и я. Теперь смотрите, есть только один кандидат, который критикует Путина резко, который говорит, что он против специальной военной операции.
- Ну Явлинский тоже за мир выступает.
- Явлинского еще нет пока. И вот один человек говорит, что он против Путина, его политики и выступает за прекращение СВО, а все остальные, включая Путина, говорят, что они за Путина. Ну, так и есть. Посмотрите, как они в Думе голосуют. И они - за СВО. Внимание. Один против СВО, четыре за. Теперь социология. Вы ее хорошо знаете, да? 20% людей не поддерживают специальную военную операцию уже сейчас.
- Вроде даже 25% уже сейчас говорили о неподдержке СВО.
- Ну может быть даже 25. Вопрос, они за кого проголосуют? Вот за этих? Они могут на выборы не прийти. Это вопрос моей работы. Это вопрос, чтобы этот мизинчик превратился вот в такой палец, да? Это вопрос моей работы.
- То есть программа максимум – 25%?
- Ну я думаю, что это - абсолютно реальная задача. Я Вам больше скажу. Из тех, которые говорят, что они за СВО, вы как с СВО прекрасно понимаете, что если им задать уточняющий вопрос. Он самый точный. Вопрос звучит так: «А как Вы считаете, нужно вести войну до победного конца, любой ценой, либо лучше перейти к миру?». Вы прекрасно знаете, что большинство людей выбирают закончить как можно быстрее.
- Да, дальше начинаются уточнения.
- Поэтому, если как бы, то есть и потенциал этот, он огромный, я вам больше скажу. Вот этот вот, все вот это вот, да, все вот эти люди, которые за Путина, у него уровень доверия - 80%. Вы тоже, наверное, как и я, у меня целый институт работает, который я возглавляю, ну, в масштабах Московской области мы работаем, мы проводим фокус-группы, да? И когда вы людей спрашиваете на опросах, вы поддерживаете Путина или нет, 80% говорит, что скорее «да», и 20% что «нет». Вот эти 20% уже у меня. А вы знаете, что говорят люди, если их спросить, вот эти 80%, почему вы поддерживаете Путина? Почему?
- Нет альтернативы?
- Вот. Совершенно точно, я их тоже вижу. Самый частый ответ больше половины от этого. А мы больше просто никого не знаем. У меня, в 2001 году родилась дочка, когда Путин был президентом. Она уже закончила университет. Она кроме Путина в своей жизни никого не видела.
- Да, у меня тоже дети. Тоже никого кроме Путина не видели.
- Поэтому ответ простой. Если люди увидят альтернативу, все сильно изменится.
- А вы реально считаете, что Вы - возможная альтернатива?
- Я в этом абсолютно уверен.
- То есть, и вы готовы убеждать в этом людей?
- Я гораздо больше готов к роли Президента Российской Федерации, чем Владимир Владимирович Путин в 1999 году. Когда его никто не знал в стране...
- Ему было тогда 47 лет.
- Его никто не знал в стране. Меня уже знают 23 процента. Более того, он никогда в жизни не участвовал в реальных выборах. Никогда в жизни Путин не участвовал в конкурентных выборах. Его Ельцин привел за ручку, и Волошин Александр Стальевич сделал ему президентскую кампанию. Он никогда не участвовал в дебатах. Его никогда не снимали с выборов, как меня. Поэтому я, как боец, как политик, я куда круче, чем Путин в 1999 году. Намного.
- Скажите, пожалуйста…
- А то, что Вы справедливо сказали, что ему тогда было 47, а мне 60, так это хорошо, это супер хорошо. Потому что вероятность того, что я буду держаться за власть 25 лет, крайне невелика.
- Понимаете, Зюганову скоро 80.
- А Байдену?..
- Путину - 71, Явлинскому - 71.
- Мне есть на кого равняться.
- Вы самый молодой? А нет, Слуцкий помоложе.
- Слуцкий помоложе, да. Но ни у одного из этих людей нет такого опыта, как у меня. Вот реально нет. Ни у кого.
- А Вас не смущает, что старение политической элиты нашей, оно такое, почти безвозвратное что ли? Все-таки 40-летние люди гораздо более энергичны и дееспособны, чем 60-70-летние, тем более 80-летние.
- Я так скажу. Во-первых, возраст - понятие очень условные, очень многое зависит от характера, состояния здоровья. Я, к сожалению, знаю достаточно много сорокалетних, которые уже сдулись и им ничего не надо.
- Кстати, вроде в Интернете написали, что у вас два инфаркта было. Так, нет?
- Да, чистая правда. Но в современной медицине мне поставили стенты. Я хожу, я плаваю.
- Вы вчера два часа с лишним вещали, я удивился. Это всё-таки энергетику забирает.
- Я вообще живучий. Я очень живучий оказался.
- То есть Вас не смущает всё-таки вот это старение политического класса?
- Ну, мне это не нравится, но где взять молодых?
- Да, молодых на горизонте совсем нет.
- Те люди, которые... Следующее поколение мощных политиков, включая Навального и Яшина, просто сидят. Если бы Навальный или Яшин были на свободе и пошли бы на выборы, конечно, я бы за них там...
- То есть, если бы Навальный имел возможность баллотироваться, Вы не стали бы свою кандидатуру выдвигать?
- Если бы в легальной политике...
- В легальной, да.
- Если бы в легальной политике был Навальный или Яшин…. Я имею в виду... даже не их конкретно, а вот типажи этих политиков, такие борцы, крепкие ребята, ну, поздоровей меня, о чем говорить, конечно я бы постарался им свой опыт передать. У меня же история какая была - я объявил, что я выдвигаюсь в президенты на заседание Центральной избирательной комиссии в июле месяце. Это было первое публичное объявление. А до этого я, вот когда я же в мае сказал, что надо выбрать другого президента, грубо говоря, с мая по июль, я ждал, что кто-то появится, какой-то, может быть кандидат, кто-то вылезет, какой-то человек… Но он не вылез из ниоткуда. Один я вот, и пришлось вот самому идти.
- Скажите, пожалуйста, Вы вот серьезно рассчитываете на победу или это скорее обозначаете свое участие в кампании? Либо есть какая-то третья цель?
- Слушайте, в истории было масса ситуаций, когда совершенно непонятные какие-то люди… Взять, к примеру, Владимира Ильича Ленина. Про которого, если бы кто-то сказал в 1914 году...
- Он нелегальным способом пришел к власти. Сейчас легальные выборы…
- Подождите секундочку. В то время у него не было способа стать императором всея Руси. У него был вариант только революции. У нас, слава богу, есть другой вариант - называется выборы. Слушайте, а кто мог про Путина подумать? Вы спросили бы в 1998 году кого-нибудь, что это за человек? Толком о нем ничего не известно было…
- Путина завели тогда на пост Премьер-министра. Вот если бы Вас сейчас премьер-министром сделать, у вас, наверное, были бы тоже другие условия для старта кампании…
- Так это один из вариантов, да. Почему бы и нет. Может, я так хорошо выступлю, что Путин скажет, слушайте, я тут что-то не туда куда-то иду, вот есть Надеждин, давайте мы его сделаем. Ну, очень хорошо.
- Хорошо, ладно, я может быть забегаю вперед, может быть немножко фантазирую, Вы уж меня простите, пожалуйста. Смотрите, предположим, Вы выиграли выборы, предположим, пофантазируем, да? Один из первых шагов это назначение Премьер-министра.
- Да, хороший вопрос.
- Есть ли у Вас какие-то вариации на эту тему?
- Есть, точно есть. Сейчас я объясню. Жизнь моя складывалось так, что лично знал практически всех премьер-министров России. Часть из них как Гайдар или Виктор Степанович Черномырдин, к сожалению, уже ушли в мир иной, но я прекрасно знаю несколько человек, которые были премьер-министрами после этого, включая Кириенко. Вам сейчас одну вещь скажу. Я примерно понимаю, кому я предложил бы стать премьер-министром, но, если я назову сейчас эту фамилию...
- А назовите три-четыре. Ну, как вариация. Не точно.
- Если я сейчас назову эту фамилию, у людей будут большие проблемы. Поэтому я не буду называть.
- А типаж тогда? Технократ? Или…? Кто это по типажу?
- Это человек, который понятен и ясен мировому сообществу. Человек, который понятен и ясен российскому бизнесу. Человек, который понятен и ясен российской бюрократии.
- То есть это все-таки окружение Путина, если он должен быть понятен бюрократии?
- Ну, этот человек знаком с Путиным, безусловно. Но я не буду назвать фамилию.
- Ну, понятно. Ну, думаю, что это не Кириенко, ладно. Он уже премьер-министром был, хватит.
- Думаете, что хотите. Но Путин его знает. Он с Путиным работал близко достаточно.
- Два последних вопроса, уже у нас идет ограничение по времени. Смотрите, все-таки есть два таких неприятных вопроса, на мой взгляд. Профессор Валерий Соловей у нас Путина похоронил. В Интернете. Правда, неправда, никто не знает. Но значительной части людей, которые Путина не любят...
- Хочется в это верить.
- ...хочется в это верить...
- Ну, пусть верят. Пусть верят.
- А вот если это правда, как Вы себя будете чувствовать после выборов?
- Слушайте, я это, давайте так скажу. Сейчас, формулирую. Путин это тот, кого показывают по телевизору.
- То есть без разницы кто?
- Точка. Абсолютно не важно. Хотя думаю, что это тот самый Путин, который служил в ГДР, потом работал с Собчаком, думаю, что это тот самый.
- Это разные Путины, хотя это один человек?
- Это один человек, безусловно, но, конечно, он сильно изменился. Уж я-то это хорошо вижу. Я же рассказывал, что я с ним еще в 90-е годы познакомился. Это был другой человек, но не в смысле физиологическом.
- Хорошо, последний вопрос. Предположим, Путин побеждает с нужными процентами, как там пишут 75-80 процентов, а там остальные кандидаты набирают, условно говоря, 20-25% в зависимости от контекста. Дистанционное электронное голосование (ДЭГ) там берет какие-то бешеные проценты за нужного кандидата, но бюджетников все равно пригонят в правильные места. А их там порядка 18% всего по совокупности. Включая муниципальные предприятия и так далее. И предположим, я фантазирую, Путин после выборов абсолютно меняет вектор внутренней политики. Я про внешнюю не говорю, видимо выскочить мы из этой колеи, крайне тяжело. И говорит - у нас теперь демократия, свобода слова, свобода собраний, честные выборы. И вот я хочу передать власть. Через какое-то время, там есть вариации досрочной отставки и так далее. И говорит: «Я вижу в лице Надеждина, который, предположим, набрал 15 процентов, некого своего преемника, которому я хочу сейчас предложить пост Премьер-министра». Вот фантазия у меня так разыгралась, предположим. Ведь все равно нужно будет что-то говорить. Что Вы будете делать? Вот что Вы, скажете, какие три первых действия, которые в случае такого развития событий, Вы готовы сделать.
- В случае такого развития событий я скажу, что я согласен, только если он тут же подписывает указ об уходе в отставку.
- Это фантазийная история.
- Я становлюсь Президентом. Это схема, по которой его Ельцин заводил. А если так, можно пообсуждать. Если он остается Президентом, а я, значит, буду при нем премьер-министром, я на это не соглашусь. Но Вы, на самом деле, про другое спрашиваете. Вы спрашиваете про то, чтобы я сделал, став во главе страны.
- Ну да, Вы частично вчера отвечали, но первые три самых важных момента.
- Ну я уже везде сказал, что первым указом я освобождаю политзаключенных. Это чистая правда. Если есть возможность просто подписать – то вообще это не обсуждается. Они выходят на свободу. Не только Навальный с Яшиным, но еще и другие. Если говорить про содержательные вопросы, есть три ключевых момента. Каждый из них, это не один указ, это большая история. Первая история - это прекращение специальной военной операции, а внутри этого - восстановление доверия Западом, определение границы с Украиной. Каждый из этих вопросов очень тяжелый, это не за один день решается. Второе - это восстановление институтов российского государства, которые полностью уничтожены Путиным совсем. У нас нет ни самостоятельного парламента, нет ни реальных партий оппозиционных, все всегда за одно. У нас нет независимых судов… У нас нет честных выборов, так, на секунду.
- То есть это длительная программа, потому что она не единоразовая?
- Она есть у меня, я кусками ее публикую. И третья история, это экономика российская, которая сильно искорежена, она сильно милитаризирована. Сейчас надувается ВПК. Соответственно, если вы надуваете ВПК, сокращаются сектора, которые занимаются производством товаров для людей, это очевидная вещь. Она сильно коррумпирована и деформирована, там конкуренции нет. Реальная конкуренция, скажем, в городах, у предпринимателей. Ну вот малый и средний бизнес, реальная конкуренция идет не столько за уменьшение издержек и привлечения клиентов, сколько за получение муниципальных заказов. Вы все это понимаете, не хуже меня. Вот три истории: внешняя политика, мир на Украине, институты государства и экономика.
- Последний вопрос, как Вы думаете за какой срок более или менее реально реализовать такую вот пусть блоковую, но собственную программу?
- Мне хватит четырех лет. Я, кстати, отыграю эту историю, что Президент правит 6 лет, а некоторые могут больше двух раз.
- То есть, меняем Конституцию?
- Естественно. Меня изгнали из всех этих высоких кругов, когда я протестовал против этих поправок в Конституцию в 2020 г.
- Хорошо, спасибо Вам большое. Хочу пожелать Вам удачи.
- Спасибо, я буду стараться.
Интервью взял Евгений Голубев
P.S.: Мое личное мнение о Надеждине, скорее позитивное, нежели негативное. И вот почему. По ряду косвенных признаков, этот кандидат в Президенты РФ - "подстава" администрации Президента "для слива" протестного антивоенного электората на президентских выборах. И то, что Надеждин лично знаком с куратором внутренней политики С.Кириенко это только подтверждает. Но Б.Надеждин во время ответов на вопросы ни разу не прокололся по этому поводу. И то, что он критикует Путина и аргументированно ведет дискуссию, это, скорее, хорошо. Потому, что больше никто дискуссию не ведет. Все слушают только одного. Есть предположение, что кандидатура Б.Надеждина согласована наверху для участия в выборах и это ставка одного из пропутинских кланов (Ковальчуки) на проявление своих интересов в послепутинскую эпоху. Но если это так, значит, не все так однозначно в наших епархиях. И если Надеждина зарегистрируют в качестве кандидата в Президенты, это будет означать, что будет возможность хоть что-то сказать в легально-официальном поле. Иное. А это уже само по себе очень хорошо.
Фотографии - Алексея Молоторенко и Ильи Шестерикова
Видеоверсия интервью - https://drive.google.com/drive/folders/1MIWa1m53iIAVnKcwN6ajXWMiv5f3mpFc
